«Ну, я здесь, в гостях у Рахманинова!» – всегда узнаваемый голос Михаила Юрьевича Скоморохова раздается на всю гостиную арт-отеля, в котором расположена наша редакция. Вот он говорит по телефону, вот идет на балкон «потихонечку курнуть» и, наконец, садится напротив меня, начинаем разговор. Один из крупнейших режиссеров отечественного детского театра, Скоморохов поставил более шестидесяти спектаклей в Москве, Петербурге, Свердловске, Магнитогорске, Перми…Тридцать с лишним лет он руководит Пермским ТЮЗом, вдохновляя своих коллег и зрителей самого разного возраста.
– Михаил Юрьевич, вы часто бываете в Петербурге? Расскажите о ваших взаимоотношениях с этим городом.
– Так случилось, что я закончил Свердловское театральное училище и работал в Белгороде, затем в Рязани. После – поступил в Щукинку и поехал в Магнитогорск, в Театр кукол и актера «Буратино», которым руководили Витя Шрайман и Марк Бурштейн. Сегодня об их находках рассказывают студентам на кафедре театра кукол, а тогда они были первооткрывателями: смешивались разные жанры, использовались куклы и перчаточные, и тростяные, и тантамарески, и марионетки… Там я защитил свой диплом.
Впервые в Петербург попал уже после окончания Щукинки, когда мы вместе с Марком поехали в Москву и сюда добиваться гастролей. В то время я подружился с Раисой Григорьевной Симоновой, которая была директором Дома культуры и дала дорогу многим молодым режиссерам и актерам. Если показывали что-то прогрессивное, интеллигенция забивала залы до отказа. И я влюбился в этот город, в эту публику. Тем более что мама Марка была из дворян. Дочка виз-адмирала его величества. Она пережила войну, всю свою жизнь отдала театру. Замечательный художник по росписи костюмов.
– С чем связан ваш приезд в этот раз?
– Мы работаем сейчас совместно с художником Ирэной Ярутис над спектаклем «Продавец дождя», премьера которого состоится в сентябре 2016 года на сцене Пермского ТЮЗа. Ее спектакли идут во многих театрах России, в том числе и в Петербурге, она отмечена разными наградами. Самое главное, что она помоложе меня (улыбается), а это всегда полезно. Люблю работать с ней, мы не одну награду уже вместе получили за спектакли.
– Можно ли говорить про петербургскую публику и про пермскую? Или про столичную и провинциальную?
– Нас многое связывает. Во время войны Мариинка был эвакуирована в Пермь. Так наш Оперный театр встал на ноги, открылось музыкальное училище, хореографическое училище. Некоторые педагоги остались в Перми. В то же время и в питерских театрах, и в московских работает много солистов бывшего пермского балета. Наша публика очень добрая, отзывчивая, но у нее послевоенное воспитание. Питерскую публику, я считаю, отличает от московской то, что в ней нет снобизма. У москвичей есть такое: «Мы – на особицу». Они воспитаны на фразах – на репризах в зал. Эта или та фраза смешно звучит сегодня. Актуально, но временно. А питерская публика смотрит глубже, на то, что берет за душу.
– Лев Додин считает, что нельзя поставить классику несовременно – театр всегда говорит сегодняшним языком. Вы согласны?
– Дело в том, что сюжеты, темы, которые вбирают в себя классические произведения – разносторонние. Например, нас учили, что обломовщина – это лень и ужас, а вот Штольц – молодец. А на самом деле произведение было написано Гончаровым не в обвинение Обломова – а с целью показать: вот такая русская натура, мы любим поспать, поесть, но доброта душевная, культура – выше всего этого. Мы можем очень долго тормозить, отставать – и потом рвануть.
Это действительно так. Когда работаешь с артистами разных национальностей, понимаешь, что французы, немцы – более собранные, и они выдают настолько, насколько могут сегодня. И очень легко с ними, казалось бы, идти дальше. Но то, что наши ленивые, иногда не очень собранные в деле, вечно опаздывающие могут иногда совершить художественное открытие – это я знаю.
– Получается, театр прогрессивен по своей природе и всех опережает – родителей, учителей, писателей? Или нет?
– Театр отражает сегодняшнюю жизнь. Если кто-то рассуждает о жизни умнее – их немного – они могут запустить в публику размышление – театр ведь не дает ответа, это не кафедра. Театр ставит вопросы. Посмотрите, какие замечательные спектакли делает Фокин или Могучий – «Синяя птица» с использованием современных эффектов, потрясающе. Поражает в самое сердце и дает размышление на будущее. В Москве периодически бывают такие спектакли, которые становятся для меня открытием.
– Когда я хожу на спектакли Вениамина Фильштинского, поставленные с использованием этюдного метода, я ощущаю, как оживают знакомые произведения…
– Фильштинский – великий педагог. Мы с ним знакомы неплохо, поскольку вместе были в жюри на фестивале «Арлекин». Это же школа. Спектакли из учебного процесса. Для постижения роли у артиста есть слова, написанные автором, и внутренний монолог. Написана реплика «Сейчас я вам отвечу», про себя думаю: «Так, что мне ей сказать? Надо ведь не обидеть девочку и идиотом не показаться в то же время…» И они это добавляют. Не надо смотреть на это так: «Вы похабите Чехова!» Я даже к Акунину, которой пишет по чеховским сюжет, нормально отношусь. Пусть будет всего много. Главное – не нарушать нравственные законы. Нельзя, например, утверждать убийство. Если ты не веришь в бога – нельзя со сцены его отрицать.
– Будучи человеком, который довольно рано возглавил театр, как вы относитесь к молодым режиссерам?
– У меня они всегда ставят и работают. Я взял вашего питерского режиссера, молоденького – он здесь закончил как актер и сразу поступил в ГИТИС как режиссер. Я его поставил главным режиссером – не просто очередным. До него работал тоже молодой режиссер. Они дают нам фору. Рядом должен быть молодой режиссер. Но он не должен болтаться как волос в супе, который хочется выбросить. Он должен быть как гвоздь в …, который не дает сидеть! (смеется) Это действительно так. Но я уважают молодых, которые горят своим делом, разбираются. Не люблю дилетантов. Сейчас, конечно, дилетанты «просели». Но они сами пробьются, а таланту надо помогать.
– Часто случается, что талантливые люди уезжают искать счастье в столицы…
– Как-то раз видел обалденный спектакль в Новосибирске. Актеров из разных театров собрал одаренный продюсер, и потом все они в итоге рванули в Москву. Состоятся ли их судьбы так, как они могли состояться в Новосибирске? Это вопрос. У меня тоже есть потери, уходили хорошие артисты, которые в итоге не стали актерами. Я знал, что так произойдет. Это беда. Я помню, когда Гончаров взял Самойлова, который уже в кино снимался, и его знали по фильмам. Судьбы могут состояться. Но это бывает редко. А родной город теряет, порой, незаменимое.
– В крупных городах иногда происходит так, что сильные спектакли залов не собирают, а посредственные по оценкам критиков постановки пользуются популярностью.
– В Питере хороших спектаклей очень много. Есть выбор. Раньше центральное управление культуры гастролёров пускало крайне редко. Театр кукол из всех театров мог попасть на гастроли сюда один раз за пять лет на две недели. Не пускали. Поэтому свои театры были забиты зрителем. А сегодня самый нашумевший европейский спектакль может остаться без внимания. В Москве много людей, которые приехали в командировку они всегда заполняют часть зала. Разве во МХАТ можно было раньше в день показа спектакля попасть?
– Зритель юный и не юный – о чем важно помнить, когда ставишь спектакль для детей?
– Замечательно, когда подростки приходят в театр вместе с родителями. Смешанный зал. Это праздник для обоих. Людей старшего поколения не должны раздражать молодые своим эмоциональным восприятием. В Перми за 34 года получилось так, что уже воспитан свой зритель. Сперва они ходили, будучи студентами, а сегодня они уже моего возраста, и это счастье – они водят внуков на спектакли.
Я раньше ставил спектакли именно для своих детей. Нравилось им – нравилось и залу. Этим принципом я жил. Хочется сегодня поддержать молодых, которые будут дальше работать. Я исповедую одну заповедь на театре: зритель умнее нас. Надо понимать, что всегда найдется тот, кто знает больше. Наше искусство должно быть таким, чтобы дети были тронуты, но чтобы они уходили со спектакля с надеждой, с верой в себя. Давать уверенность в том, что завтра они станут хозяевами жизни.
