«Брут – история собаки» — лучший спектакль VI международного фестиваля «МоноFest». Постановка и инсценировка Дмитрия Заболотских по мотивам рассказа Людвика Ашкенази. Исполнитель – Александр Смирнов.
История превосходно задумана и отлично сыграна.
Я был заинтригован до последней минуты, хотя с самого начала было понятно, что хозяйке, сдавшей своего домашнего любимца нацистам, встречи с преданным псом не миновать. (Уже в этой фразе возникает проблема: кто кого предал? И кто кому предан?) И как они в финале будут смотреть в глаза друг другу – очень интересно.
А вышло – никак. Бывшая хозяйка своего бывшего любимца вообще не узнала. Она, измученная нацистами, сказала сердцу: «Стой», — и умерла. А пёс начал было ее жрать, но учуял любимый запах, и… Что? Что? А ничего – сел рядом и вздохнул,
«как умеют вздыхать только собаки, которые не знают, куда идти и за кем».
Цитата из рассказа Ашкенази. Фраза, размазывающая героя по «всем собакам». То есть не было героя, и Брут любимого человека не убивал, и никакой он не Брут на самом деле, а пшик.
Причем, в рассказе Людвика Ашкенази герой по кличке Брут по характеру именно такой – никакой, и ничего особенного с ним не происходит. От одной безликой хозяйки он довольно спокойно переходит к другому хозяину, еще более безликому:
«В нем не было ничего ни особо отталкивающего, ни особо привлекательного; он был из тех, которых мы не замечаем ни в толпе, ни в пустом кафе»,
— преданный пёс поскучал маленько и тотчас утешился едой и сучками, от дрессуры получил новый кайф и нашел себя в сторожевой работе при концлагере — обычная собачья жизнь. Брут не знает аллегорий, он просто пёс, он вне политики, для него кровь любой нации на вкус одинакова. Поэтому у Ашкенази финальный пшик не удивителен, а в контексте его личной судьбы даже поучителен.
А вот в инсценировке Дмитрия Заболотских всё не так, у него история драматизирована до предела. Актер Александр Смирнов показывает характер Брута в развитии из няшного состояния в волчье, хуже волчьего – в садистско-людоедское. Нацистская дрессура – мучительная ломка личности. Сцена первого убийства потрясает – Брут рвет лагерную робу в клочья, огромным кинжалом бьет сверху вниз с громовым рыком… Это было убедительно, я в первом ряду сидел, было страшно. И новый хозяин Брута в спектакле отнюдь не безликий офицерик – он лютый хозяин мира в эсэсовке, в убийственной симметрии железных декораций.