Летел по небу эроплан, и вдруг – бац, свалился на самую окраину села Красное, аккурат возле Нюркиной избы…И поставили охранять столь важный государственный объект самого никудышного солдата части – Ваню Чонкина. И хоть был он маленького росточка и самый невезучий, но свой воинский долг исполнял честно и самоотверженно. И любовь свою здесь встретил, большую и настоящую.
Премьера спектакля «Чонкин» состоялась в Пермском ТЮЗе в ноябре 2006 года. Писатель Владимир Войнович отметил: «Создатели спектакля действительно почувствовали суть того, что я написал. Все средства театра работают на обогащение текста, на обогащение моего замысла».
Смешной и нелепый солдат Ваня Чонкин сродни любимым народом героям: Василию Теркину, бравому солдату Швейку… Главным героем спектакля стал народ и Иван как самый типичный его представитель. Автор уготовил своему очень мирному герою драматичную судьбу, бросив его в пучину трагических событий, где реальность оказалась ужаснее самых кошмарных снов. Автор показывает, что в час испытаний простые люди оказываются фигурами более значительными, чем «вожди народов» и полководцы.
В неразберихе первых дней войны, охраняя свой аэроплан, Чонкин вдвоем с Нюркой берет в плен НКВДэшников, а затем сражается с целым полком и не сдается! Но есть в спектакле, и поистине, чудовищные фигуры, начиная с Верховного главнокомандующего и кончая молодым Следователем, с особым пристрастием ведущего допросы героя в застенках НКВД. Войнович уготовил своему очень мирному герою Ване Чонкину, страшную судьбу, оказавшуюся намного фантасмагоричнее его самых страшных снов. И совсем не героическая женщина Нюрка, отстаивая свою любовь, мечется «по инстанциям», не думая о собственной безопасности, чтобы доказать всем, что ее «Ванька хороший», а никакой не дезертир и не предатель Родины.
Роман Войновича – это очень близкий Скоморохову материал. Выросший в уральской деревне режиссер эту жизнь знает не понаслышке, и подсказывал артистам неведомые городским жителям деревенские привычки.
Художник Марк Борнштейн придумал простое решение, очень точно работающее в спектакле. На сцену приземлился самолет, который сыграл такую важную роль в судьбе солдата Чонкина. Хорошо придуманы в спектакле костюмы, на которых мучительно пытаешься прочитать советские лозунги. (Это, кстати, наблюдение из его детства - Марк Иосифович вспоминал, что маленьким ходил в подобной одежде). Но здесь деталь переросла рамки бытовой подробности и стала хорошей метафорой.
Спектакль охватывает всё жизненное пространство деревни Красное и райцентра Долгов, и вообще, всю жизнь страны Советов. Вся советская действительность, идущая по неведомым жизни законам, возникает в спектакле в виде фантасмагории – любимого скомороховского жанра. Абсурдность, нелепость, святость, ужас, смех – всё перемешано и всё узнаваемо.
Вечно дрожащий председатель колхоза (Дмитрий Юрков), создатель знаменитого ПУКСа, помешавшийся «на круговороте дерьма в природе» (Александр Калашниченко), редактор газеты, забывший сколько лет сыну (Андрей Пудов), сексуально озабоченный прокурор (снова Калашниченко) – благодаря им в спектакле возникает очень важная тема о заигравшихся, сошедших со всех катушек мужчинах, во все времена склонных к паранойе. И отчаяние их жен, изредка кричащих кому-то вверх: «Катя я!», «Я Фрося!» Они единственные, кто эту жизнь держит и не дает ей превратиться в окончательный абсурд.
Жизненное поле необычайных приключений Чонкина засеяно внешними приметами по-оперному густо и драматургически плотно: под аккомпанемент живой музыки (Квартет народных инструментов "Каравай") девичий хор знакомыми песнями 30-х годов вышивает канву времени-оборотня, времени-фантасмагории. Музыкальная партитура спектакля - от "Сердцу хочется ласковой песни" до "Живем мы весело сегодня, а завтра будет веселей!" - сходится с деревенской речью персонажей как фольклор с фольклором, расширяя объем происходящего до невиданных пределов.
Здесь играют сюжет на большом дыхании: сквозь частную судьбу маленького человека просвечивает судьба страны со всеми ее болями и ранами, горькими уроками и расстрелянными поколениями. Тени Советов ложатся вокруг главных героев густо и тревожно: то крылом потерпевшего аварию самолета, то толчеей деревенских сходов в час объявления войны, то кровавыми следами побоев сапожника Моисея Сталина. А то - снами Ивана Чонкина. В одном - его возлюбленная Нюрка оказывается самим Иосифом Виссарионовичем. В другом - спятивший Гитлер требует от Гиммлера и Геринга разобраться с историей русского солдата. Трио заслуженных артисток (Валентина Лаптева, Наталья Попова и Татьяна Жаркова), точно совпадающих по весовым параметрам с верхушкой рейха, репризно сыграли Гитлера, Геринга и Гиммлера. Валентина Лаптева, принадлежащая к редкому сегодня в театре амплуа «клоунессы», кажется, просто родилась для того, чтобы сыграть Гитлера. И вот уже наделенная людскими чертами домашняя скотина - корова Красавка, мерин Осоавиахим, коза Машка и Нюркин кабан Борька - все, как члены единой семьи, становятся на защиту хозяина.
Нюрка в исполнении Светланы Пермяковой – это самая подлинная нота в спектакле. Она сыграла такую бездонную бабью тоску по любви и такую веру в своего Ваню, что роль эта придает всему действию глубину народной драмы.
Роль Вани Чонкина исполняют А. Красиков и М. Шибанов, которые не обладают особой героической статью, подчеркнуто выразительной внешностью. Театру важно было подчеркнуть, что его Чонкин во всем своем существе один их многих, деревенский, простодушный, доверчивый, вроде даже как бы «лопух».
Но такой и не такой! Он сознает, что он - «лицо неприкосновенное», при исполнении обязанностей, потому как сторожит «эроплан», отстаивая свое понимание долга до последней капли крови, проявляя вдруг и недюжинный ум, и беспримерную храбрость.
Эта история о простом человеке, который не больно-то понимал, что вокруг него бушуют исторические вихри, что он оказался крошечной песчинкой в круговороте огромных, нечеловеческих сил. Он жил, как мог, не пытался ни хитрить, ни лукавить, изо всех сил охранял вверенный ему самолет и хотел счастья с Нюркой… Это очень правдивая и горькая история. Но и смешная. Потому что Скоморохов умеет ставить горько и смешно. Потому что на сцене никто не думает о смерти, а все хотят жить и быть счастливыми…
В финальных видениях Чонкина квартет-бестиарий объявится еще раз, на пороге жизни и смерти, как на вратах рая. "Чего ты хочешь, солдат?" - будет повторяться главный вопрос фантасмагорического жюри снова и снова, и опять Чонкин будет отвечать, что ничего ему, попавшему в самую что ни на есть советскую передрягу, не надо, ничего он не хочет. Пока не скажет, что просит считать его жизнь недействительной, и пока не раздастся крик младенца, нарожденного его, Чонкина, Нюркой. Получится, что в смешном и грустном спектакле со всей многофигурной его панорамой жизни простой и беззащитной, а в беззащитности и безыскусности своей красивой человеческим достоинством и душевным богатством, главной окажется история невыдуманной и неподдельной любви Ивана и Нюрки. В которой и есть по логике театра - главный смысл любого пути.
По материалам статей Галины Куличкиной «Чонкины мы…» (газета «Пермь Великая», №23, январь-февраль 2007), Татьяны Тихоновец «Солдат Иван Чонкин и все, все… все?» (газета «Деловое Прикамье» 17 ноября 2006 г.), Евгении Францевой «Чонкин жив!» (газета «Культура», 8 февраля 2007 г.).
Подготовила Алла Гурина
