Знакомство с миром театральных профессий в 59-м сезоне у членов Пресс-клуба продолжилось разговором с директором театра. Руководство творческим коллективом - профессия особая, требующая знания и понимания многих и многих нюансов. Если хотите, это тоже искусство. Герой нашей рубрики - директор Пермского ТЮЗа Артем Агеев.
У театра есть духовное и материальное, душа и тело. Смыслы и эмоции наполняют театр содержанием, но без стен, зрительного зала, реквизита, костюмов, декораций и ещё множества других вещественных элементов невозможно представить существование театра. И если душа театра, по большей части, находится в руках художественного руководителя, то тело – это сфера ответственности директора театра.
Какие существуют тонкости в управлении искусством, как сочетаются бизнес и творчество, что ждет ТЮЗ в ближайшем будущем - об этом мы поговорили с Артемом Агеевым, директором Пермского театра юного зрителя.
Наша справка. Артем Агеев после окончания ПГИК по специальности «Режиссер театрального коллектива, педагог» работал в Пермском ТЮЗе актером. Давние поклонники театра знают его по спектаклям «Ричард III», «Вальпургиева ночь», «Вишнёвый сад», «Берлиоз» и др. Он играл в самом первом составе исполнителей в сказке «Как Баба-Яга сына женила» и музыкальной комедии «Синий платочек», которые идут на сцене ТЮЗа по сей день. На несколько лет он уходил из театра. Вернулся в 2015 году, стал помощником художественного руководителя по труппе, а в 2017-м занял кресло директора.
- Артем Юрьевич, какова же роль директора театра?
- Директор в театре так же, как и руководитель любой организации, определяет направление развития. Он следит за работой, функционированием всего учреждения: за тем, чтобы всё работало и происходило вовремя, чтобы финансирование поступало своевременно и осваивалось так, как надо. Кроме того, директор следит за взаимодействием с административными структурами, потому что театр – это бюджетная организация. Хоть ТЮЗ – муниципальное автономное учреждение, оно является бюджетным учреждением, и финансирование идет из городского бюджета, по большей части. В общем, директор театра – ответственный за функционирование всего учреждения.
- Директор – всё-таки больше управленческая должность, чем творческая?
- Я стараюсь не лезть в какие-то творческие процессы, например, в назначение на роли, подбор постановочной группы. Конечно, я так или иначе участвую в этом, потому что в конечном счёте все деньги подписываю я, и вся ответственность в нашем театре лежит на мне. Как к первому лицу, все вопросы от администрации, от зрителей, от проверяющих органов всегда обращены ко мне. Поэтому естественно, что я слежу за всеми этими процессами.
Однако поскольку у нас есть художественный руководитель (Константин Яковлев — ред.), мы с ним разговариваем, обсуждаем все вещи: нашу репертуарную политику, направления нашего движения, приём актёров. Но прерогативу в этих вопросах я отдаю ему. Константин Александрович следит за тем, как идут спектакли, если необходимо – делает какие-то вводы, следит, не нарушают ли артисты и цеха заданную постановку. А я занимаюсь административной частью, которая обеспечивает функционирование всего того, что происходит на сцене, всего организма театра. Например, в мои непосредственные обязанности входит подпись документов, принятие решений о сотрудничестве с кем-либо, контроль работы сотрудников. Слежу за тем, хорошо ли, тщательно ли они выполняют свою работу, всё ли делают вовремя, правильно. Это можно сравнить с домом: в каждом доме есть «главный человек», который следит, чтобы, например, был вынесен мусор. Даже мой рабочий день начинается с того, что я обхожу театр: проверяю, к примеру, так ли висят шторы, не болтаются ли краны в туалетах и тому подобное. Есть много банальных мелочей, за которыми надо следить.
В общем, простыми словами, директор – это тот, кто за всеми с-л-е-д-и-т. При этом я могу сделать практически всё, что делают наши сотрудники, вплоть до того, чтобы выйти на сцену и сыграть, потому что у меня есть для этого определенные компетенции.
- Что же важнее для директора: творческие или управленческие компетенции?
- Прежде всего, конечно, управленческие. Это должность такая, административная. Для любого руководителя управленческие компетенции важны, потому что он управляет, от него зависит, как всё работает.
- А сколько мы знаем примеров, когда грамотный управленец приходит, не понимая специфики театра?
- Да, это большая на самом деле боль театра, потому что каждая специальная работа имеет свои особенности, а театр в этом смысле вообще стоит особняком. У театра есть своя специфика, очень большая, очень серьёзная. И, конечно, когда приходит тот, кто называется варягом, которого назначают, и, если человек не имеет представления, это очень тяжело. Если он не знает, как живёт театр, что происходит в одном цехе, в другом, где они находятся, не понимает, как это устроено, как это завязано, я думаю, что принимаются неверные управленческие решения.
Мне повезло, я знаю всю структуру, весь процесс изнутри. Ну, в силу того, что так долго в театре служу и в разных ипостасях здесь находился. Конечно, во взаимодействии с труппой, худруком, мне помогает то, что я был актёром и образование у меня режиссёрское. Мне сложнее с производственными цехами, потому что я, условно говоря, никогда не шил. Тут они могут мне «на ухо присесть»... (улыбается).
Но, как правило, директора и худруки всё-таки выходят из театра. И, в общем, слава богу, потому что научить в каком-то институте, где учат менеджеров культуры, специфике театра невозможно.
Люди, которых на работу принимаю, которые не работали в театре, – это тоже очень интересная история. Они приходят из каких-то других сфер. А дальше: либо пытаются понять, что такое театр, и влюбляются в него и преданно начинают служить, не жалея ни себя, ни времени своего; либо не пытаются и тогда не приживаются в театре.
- Из чего складывается ваш рабочий день?
- Я понимаю, что есть какие-то первоочередные задачи, я для себя знаю дедлайн, когда нужно их выполнить. И параллельно идут какие-то процессы и работы, которые тоже имеют свой срок, но которые можно отложить. Всё зависит от конкретной проблемы, ситуации, постановки, процесса. Все планы, которые ты строишь, могут нарушаться. Потому что мы работаем с людьми, с большим коллективом, какие-то сюрпризы проявляются: и в виде человеческого фактора, и в виде объективных причин, например, в виде болезни артиста. Это всегда «здесь и сейчас». Как говорится, война покажет план действий. Конечно, глобально есть план, мы его придерживаемся, но, если говорить о более локальных вещах, они появляются и определяются сию минуту.
- Немного поговорим об экономике театра. Театр — некоммерческая организация, не преследует коммерческие цели. Из чего же складывается его бюджет, расходы и доходы?
- Некоммерческая организация – это не значит, что организация не заинтересована в зарабатывании денег. В наших условиях это очень важный аспект деятельности: финансирования, которое дают из муниципального бюджета, не хватает на постановки. Почему-то считается: раз детский театр, маленькие зрители, значит, и деньги маленькие, но это не так.
Деньги, которые мы зарабатываем, в конечном счете зритель видит, когда приходит в зрительный зал. Мы ставим много спектаклей для подрастающего поколения, хочется всегда его удивлять.
Бюджет театра складывается из трёх вещей: во-первых, финансирование от администрации, во-вторых, деньги, которые мы зарабатываем спектаклями, мероприятиями, экскурсиями, вечерами. И, наконец, средства, которые удаётся привлечь от партнеров и спонсоров.
Деньги, которые даёт государство, мы можем потратить на содержание здания: коммунальные расходы, приведение его в нормативное состояние. Здание старое, оно построено по совершенно другим требованиями и законам, которые на сегодняшний день не соответствуют правилам пожарной, антитеррористической безопасности. Пытаемся найти какие-то приемлемые варианты, а всё это требует денег. Дают деньги и на зарплату коллективу. Зарплату ведь нужно платить не только, условно говоря, двадцати людям, которые находятся на сцене. За сценой – столько же человек, а то и больше, которые обслуживают этот спектакль. Зритель их не видит: они готовят костюмы, они собирают декорации, они включают свет и звук, они гримируют артистов, подают актёрам реквизит, ведут спектакль. Кроме того, есть административная служба, которая обслуживает зрителей: капельдинеры, администраторы, охрана, пожарные, уборщицы. Это гигантский объем людей по зарплате. А еще в спектакле много оборудования, света, звука, всё электричество, вода, водоотведение, уборка снега. К тому же, объем материалов для спектакля большой, это тоже не дешевое удовольствие.
Но, к сожалению, театр не в состоянии себя окупить в полной мере. Тем более, поскольку мы детский театр, стараемся цены на билеты держать очень гуманными. Исторически так сложилось, что во времена зарождения театры всегда были придворные, частные, в них вкладывали деньги. И во время советского периода театры точно так же финансировались, самостоятельно не окупались. Объём расходов, необходимый для того, чтобы показывать спектакли, действительно велик.
Доходы от продажи билетов дают возможность поддержать коллектив в виде премий, надбавок, чтобы всем здесь работалось спокойно, чтобы не нужно было искать подработки. Это и возможность дополнительно придумывать, находить и реализовывать какую-то красоту на сцене в спектаклях, чтобы они были интереснее, ярче. Коммунальные расходы тоже в какой-то степени покрываются за счет этих средств. «Полная касса» даёт возможность театру жить, дыша более полной грудью. В определённом смысле, это безопасность, стабильность.
- Если наибольшую часть доходов театра составляет финансирование от государства, то насколько театр свободен от его идейного влияния? Не накладывает ли государство какие-то ограничения?
- По большому счёту, у нас нет цензуры как таковой. Но понятие «госзаказ», конечно, существует. Государство даёт деньги из бюджета, и оно ждёт от нас поддержки в своей политике. Под политикой я понимаю воспитание молодёжи, подрастающего поколения, какие-то образовательные вещи. Вот это мы так или иначе стараемся делать. Но прежде всего, этот материал должен быть интересен и нам тоже. Именно тогда получается эмоциональное и заинтересованное творческое «высказывание». О чем интересно нам поговорить и порассуждать.
Отбор произведений для постановок идет на уровне наших представлений о каких-то культурных ценностях, нравственных началах. К выбору репертуара всё равно подходим, исходя из своего багажа образованности, эрудиции, знаний, представлений о добре и зле, о вечных заповедях. Это всегда ставится во главу угла.
- Учитываете ли вы какие-то современные тренды при выборе репертуара?
- На самом деле, нет. Мы всё-таки пытаемся делать свой театр, со своей жизненной парадигмой. В этом и прелесть театров: они все разные. Их, по большому счёту, никогда не бывает много. И все они ищут свои пути.
Тренд в театре – это художественный язык, он не имеет отношения к моде. Был период, когда театр был классическим, декорации и реквизит были достоверными, всё подлинным. Сейчас это меняется, ведь мы живем в современном мире и мыслим не категориями стопятидесятилетней давности, а современными. Поменялись жизненные темпоритмы. Раньше и толчок для похода в театр был другой, ведь иных развлечений не было – театр был единственным местом, где люди могли показать свои бриллианты, наряды, достаток. Это был выход в свет. Сейчас же у нас есть куда сходить помимо театра, и мы живем в том же современном мире, где живет наш зритель. Мы видим те же самые вещи, нас окружают те же самые проблемы. Поэтому театральный язык меняется.
Меняется подход к оформлению спектаклей, к декорациям, потому что появляются новые технологии в виде видео, световых приборов, нового звукового оборудования. Все эти вещи дают толчок к поискам новых выразительных средств. В этом смысле мы, конечно, за трендами следим.
А если говорить о том, что сейчас, например, модно мюзиклы ставить, то мы, обращаясь к этому жанру, немножко другую цель преследуем: нам нужно и интересно попробовать что-то новое. Про тот же мюзикл «Дубровский»: особо никто и не верил, что споют, но занимались, делали, сделали, получилось, и зритель с удовольствием смотрит этот спектакль. А нам это даёт рост нашего профессионального мастерства.
- Последние несколько лет главные слова в ТЮЗе - «ремонт» и «новая сцена». Но если ремонтом время от времени занимаются все театры, то новую сцену еще никто не строил. Насколько это все сложно?
- Давайте начну с ремонта. Ремонт, конечно, ежегодно делают театры, минимум какой-то необходимый. Но из городских театров такой большой масштабный ремонт у нас у первых. Приближался юбилей театра (2019 год — ред.). Хотелось, чтобы к юбилею театра мы сделали какие-то вещи. Начинали с небольших задач: у нас круг сцены был очень старый, 49-го года, когда здание открыли как театр. Вроде есть, а использовать не можем, потому что он то стонет, то скрипит, то крутится, то не крутится. Все штанкеты были старые, все тросы — изношенные. И вот договорились с администрацией, и они говорят: «Давайте быстрее документы, и подадим на национальный проект «Культура». Мы разрабатывали эту документацию просто в критически маленькие сроки. Обычно на это уходит несколько лет. Мы за год это сделали, отправили в Федерацию, деньги нам выделили, и мы стали ремонтировать.
А параллельно меня беспокоил вопрос: у нас нет репетиционного зала, у нас нет малой сцены, а мы современный театр, и запрос у зрителей есть на какие-то малые формы экспериментальные. У нас одна сцена, не можем себе позволить таких творческих экспериментов. Конечно, у нас были спектакли в фойе, но это всегда очень тяжело, прежде всего, для самого здания. Декорации приходилось на стены с лепниной крепить. На репетициях неудобно, фойе нужно перекрывать.
И когда Дмитрий Николаевич Самойлов, бывший тогда мэром, приходил, знакомился, я рассказывал про нашу печаль, про нашу боль: у нас нет репетиционного зала, наверное, мы единственный театр в стране, где нет не то, что малой сцены, репетиционного зала нормального!
Тут на горизонте маячил юбилей города, и когда Вагит Юсуфович Алекперов (основатель нефтяной компании ЛУКОЙЛ, до апреля 2022 г. - президент ПАО «Лукойл» — ред.) спросил, чего хочется, чтобы группа компаний «Лукойл» подарила городу, Дмитрий Николаевич (Д.Н. Махонин - губернатор Пермского края-ред.) сказал: «Хотим малую сцену Театру юного зрителя». И вот оно случилось. И ещё я очень долго рассказывал всем: «Вон же стоит «горелая кочерыга» посреди города» ( о здании на ул. Пермской, 66 — ред.). Но мне опять же все говорили: «Это невозможно». В очередной приезд Самойлова Дмитрия Николаевича, он тогда был мэром, мы ходили смотрели ремонт основного здания театра. Он говорит про варианты размещения новой сцены: вот же хорошее здание, имея в виду развалины на Пермской. Всё совпало. Здание - памятник культурного наследия, поэтому мы не можем менять его внешний облик, так что думаем, как сохранить окна на фасаде и сделать шумоизоляцию в зале. Работы много, строители трудятся на земле, где два этажа плюс «рабочий» чердак, и под землей, где еще два. Осенью будет открытие.
- Что в работе директора вам нравится больше всего?
- Премьеры.
- Есть любимый спектакль?
- Я, наверное, не могу вам назвать любимый спектакль, для меня есть один театр – это наш. Я его люблю весь, какой он есть. Я люблю наши спектакли, люблю наш коллектив. Это как друзей любить, близких людей, семью свою любить. Я вижу какие-то огрехи, но я всё равно их люблю.
- Что вам не нравится в работе директора? Что самое сложное?
- Я со временем стал понимать, что, будучи директором, к сожалению, невозможно дружить с коллегами. Лучше этого не делать, это не приводит к какому-то дополнительному эффективному результату по рабочему процессу. Такая неожиданная неприятная вещь. Это мне не нравится. Мне не нравится, что приходится принимать жёсткие кадровые решения: увольнять людей, наказывать. Вот это, наверное, самые такие тяжёлые вещи.
- Что для вас является критерием успеха театра?
- Критерий успеха, знаете, - полные залы. Полные залы. Конечно, всегда очень приятно, когда творческое сообщество, критики что-то начинают говорить, но, к сожалению, это такие две параллельные прямые, которые почти не пересекаются. Бывают исключения, но не часто. То, что нравится критикам, зачастую, не нравится зрителям. И те, и другие приходят в театр за своим. Критикам нужно хитро выдуманное что-то. А зритель приходит со своими заботами, со своими задачами, со своими целями, и когда-то он готов к таким вещам, а чаще всего он приходит приятно провести время.
- А каким вы видите зрителя ТЮЗа?
- Для меня наш зритель – это семья. Мы работаем для семьи, а в семье есть разные люди. Есть малыши, есть среднее поколение, есть старшее. И когда у нас появляются спектакли, которые в состоянии объединить всю семью, это отдельная, особо приятная история: когда и взрослые своё находят в спектакле, и в этом же спектакле своё находят дети. Это вообще здорово.
- В чём миссия директора театра?
- Я про миссию ничего не знаю. Я не живу прошлым. Оно было – и было. Я живу сегодняшним днём, заглядывая немножко в завтрашний. Поэтому я не знаю про миссию. Я с людьми общаюсь, они говорят: «Значит, твоя судьба, вот должен был ты прийти, сесть в это кресло, чтобы ремонт сделать, чтобы построить новую сцену». Я к этому немножко по-другому отношусь, я к этому отношусь, как к стечению обстоятельств.
- А заглядывая в завтрашний день, что вы видите?
- Я вижу лучший театр в городе. Оно так и есть, потому что с точки зрения инфраструктурной, мы новые, с точки зрения творческой, мы новые, потому что директор у нас новый, и худрук у нас новый, и сцена у нас новая – всё у нас новое. И плюс в следующем году нам 60 лет. Поэтому, конечно, вижу нас как лучший театр в городе.
Директора расспрашивали члены Пресс-клуба Пермского ТЮЗа Марина Щелканова, Кристина Верхокамкина, Полина Сюр, журналист Алла Гурина
