Наша справка. Ксения Жаркова служит в Пермском ТЮЗе с 2001 года после окончания Пермского института искусства и культуры (курс народного артиста РФ М.Ю. Скоморохова и заслуженной артистки РФ Татьяны Жарковой). Ее творческий багаж — почти полсотни ролей в сказках, произведениях русской и зарубежной классики, пьесах современных авторов. Среди них — Варвара в «Грозе», Маша в «Трех сестрах», Дося в «Блин-2», Вероника Кремис в «Не покидай меня…», Незнакомка в «Безымянной звезде», Дочка в «Двенадцати месяцах», Жар-птица в «Коньке-Горбунке», Вика в «Большой Советской Энциклопедии», Зина в «Первой любви», Тигрова в «Сказках смешанного леса», Патриция в «Золушке», мятежница Кэтрин в «Новой истории страны Оз», директор зоопарка в «Капризке ®», Марья Дмитриевна Ахросимова в «Войне и мире. Первый бал Наташи Ростовой», Лорна Блум в «Старушке на миллион», Аннетта в «Двух дамочках в сторону севера», Улита в «Лесе». С мая 2023 года является ассистентом главного режиссера, а в 2024 году дебютировала как режиссер со спектаклем «Барышня-крестьянка» по собственной инсценировке. Как драматург, Ксения создала для Пермского ТЮЗа оригинальную пьесу «Принц Пломбир», написала несколько инсценировок: «Сказки Оле-Лукойе», «Сказки смешанного леса», «Капризка ®». Среди наград - специальный приз на фестивале-конкурсе профессиональных театров Прикамья «Волшебная кулиса» за роль Вероники Кремис в спектакле «Не покидай меня», дипломы IV и VI внутритеатральной премии «ЭКСклюзив», почетные грамоты краевого министерства культуры, молодёжной политики и массовых коммуникаций и города Перми, Благодарственное письмо губернатора Пермского края.
Мы поговорили с Ксенией о том, что объединяет всех учеников М.Ю. Скоморохова, круглосуточной работе и детстве, проведенном за кулисами.
- Ксения, ни для кого не секрет, что вы выросли в творческой семье и были театральным ребёнком. Можете ли назвать плюсы и минусы детства, проведенного за кулисами?
- Мне сложно говорить о плюсах и минусах, потому что я никогда не была нетеатральным ребенком. Если бы у меня был какой-то другой опыт воспитания, я бы могла что-то сравнивать. Из минусов, пожалуй, то, что у меня всегда родители были заняты. Я была предоставлена с определенного периода жизни сама себе, а до этого я все время была с родителями в театре. То есть, грубо говоря, до того, как я пошла в школу, я все время была в театре. Из минусов то, что с момента, когда я уже пошла в школу и стала более или менее самостоятельной, я перестала видеть родителей совсем, потому что они пропадали сутками на работе и подрабатывали. Мама подрабатывала ночной радиоведущей, её я видела только по утрам.
- Но были ли плюсы?
- Я часто тусила в театре, меня знали все, я знала всех, я знала все спектакли наизусть. Это очень хорошо воспитывает, самодисциплинирует. Я очень рано начала читать. Благодаря тому, что у родителей были пьесы, они говорили: «Вот буквы, сиди учи». И если я в пять лет уже цитировала Ильфа и Петрова, это тоже о чем-то говорит…
- Было ли у вас любимое место в театре? Может быть, сцена, гримерки, цеха?
- В здании театра кукол (с 1964 по 1987 годы театр кукол и Пермский ТЮЗ занимали одно здание на ул. Сибирской, 65 – ред.) у меня было любимое место. Это комната, где артисты ожидали выхода на сцену, где заряжался реквизит, заряжались куклы. Мы же работали в параллель с кукольным театром. То есть, мог быть утром спектакль у кукольного театра, а вечером тюзовский спектакль. И эти куклы оставались там, и можно было их подергать, потрогать, тростевые, нетростевые. И всегда там было интересно. У меня есть яркое воспоминание, когда был спектакль «Колокола», в котором играли заслуженные артисты России Ирина Павловна Сахно и Валерий Максимович Пешков. А мои папа и мама танцевали в этом спектакле, они делали пластическое воплощение взаимоотношений главных героев, этой взрослой пары. Я обожала этот спектакль, потому что было мало народу. Я могла носиться по всему театру. А что касается этого здания… У меня здесь все любимые места, я здесь живу. У меня нет нелюбимых мест в этом здании.
- Помните ли вы свой первый просмотренный спектакль? И повлияло ли это, на выбор профессии?
- Это никак не повлияло на выбор профессии, я просто была поражена. Я была очень маленькая, когда увидела спектакль «Светлана» по Жуковскому, который ставил Михаил Юрьевич Скоморохов, и там был совершенно потрясающий момент. Декорации представляли контур деревянного дома, увенчанного коньком, который был подвешен на высоте примерно 3-4 метра, если не выше. И вдруг в какой-то момент этот конёк срывался и начинал летать, как качели. Для ребёнка моего возраста и того времени, это был не просто спецэффект. Я не понимала, как это вообще возможно. Я могу бесконечно говорить о каких-то первых впечатлениях, как правило, это взрослые спектакли.
- А чем вы увлекались помимо театра?
- Я много лет занималась у Арнольда Сергеевича Райника. Сейчас это называется театр «Ляллен». В моем детстве это была танцевальная студия «Гротеск», и младшая группа называлась «Ляллен». А еще в моей жизни была театральная студия «Ровесник» при ДК Солдатова. Я не занималась в нем постоянно, но я всегда играла там в новогодних спектаклях, потому что мои родители в них играли, и мне давали какие-то маленькие роли: зайчиков, белочек. Просто потому что меня опять же некуда было девать. «Ну, иди, попрыгай зайцем, иди попрыгай там белкой», - говорили родители. И очень много времени в моем детстве занимало телевидение. Первый раз я снялась в рекламе, тогда вообще не было понятия рекламы. Мне было 6 лет. Это была реклама грейпфрутов, которые завезли в город Пермь, и их не покупали. И почему-то руководство наше решило, что нужно срочно снять рекламу для людей, которые не знают, что такое грейпфрут. Там снималась моя мама, она играла мою маму, я играла ее дочку. В общем, я посыпала этот грейпфрут сахарком и ела ложечкой. И у меня была одна единственная реплика: «Вкусно!» Но поскольку у меня не было двух передних зубов, было очень, видимо, артистично и комично. И меня заметили. И уже буквально с восьми лет я начала очень плотно сниматься.
Помимо реклам у меня были и другие сюжеты. Был, например, настоящий сериал «Терра инкогнита» про девочку, которая попадает в параллельные измерения. У этой истории были длинные съёмочные дни, из-за чего я пропускала школу, ну, как все киношные дети. У меня был период, когда я вообще не училась, потому что очень плотно снималась. Дальше был ещё ряд проектов на нашем местном телевидении, например, «Балдеж», но в силу переходного возраста, мне это поднадоело и я подзабила на съёмки.
- Как вы пришли к тому, что решили поступать в театральный институт? Ведь была школа с углубленным изучением иностранных языков, стажировка в Англии, мечты о профессии переводчика… Гены взяли своё?
- Это была юношеская дурь. Надо было идти на иняз. Потому что я училась в Англии, и у меня правда был хороший английский. Мне бы не стоило никаких трудов поступить... Я не знаю, что со мной случилось, и почему я решила, что я хочу в артистки. Наверное, с инязом было бы проще. То есть это была совершенно рандомная подростковая история.
- Тогда очень интересно узнать, как вы готовили свою вступительную программу?
- Я надеялась, что мне родители как-то с этим помогут. Папа с мамой были в этот период очень заняты, в общем, так получилось, что готовила я себя практически сама. Единственное, что папа мне подкинул очень классное стихотворение Давида Самойлова, которое мне очень подходило. Мама тоже понакидала чего-то там… Ну, это в плане материала. Но так, чтобы они со мной репетировали — нет, никто меня не готовил.
- В Щукинское училище вы не поступили, зато успели в дополнительный набор в Пермский институт культуры, на самый первый курс, который набирал Михаил Юрьевич Скоморохов. А педагогом была ваша мама, Татьяна Петровна. Каково учиться у мамы?
- Сложно. Потому что она требовала с меня в три раза больше, чем со всех остальных. И то, что у кого-нибудь бы прокатило, у меня не прокатывало никогда, потому что она всегда знала мои возможности. Она очень требовательная, строгая, тем более, мы были её первым курсом, с которого она начала свою педагогическую деятельность. Именно с того момента, как я поступила, с 96-го года я называю её Татьяна Петровна. Потому что один раз я «мамкнула», она сказала: «Так. Забыла. Я – Татьяна Петровна». И до сих пор я не могу от этого отвыкнуть.
- Ксения, во время обучения говорили ли вам, что нужно соответствовать фамилии?
- Мне никто этого не говорил, я сама всегда это осознавала. Поскольку у меня был звездный бэкстэйдж с детства, то мне казалось, что я всегда соответствовала.
- Расскажите о вашей самой запоминающейся актерской работе или спектакле во время учебы в институте.
- Ой, ну, конечно, это «Гроза». Это Островский. Во-первых, потому что это был наш дипломник. То есть до этого, конечно, нас вводили в спектакли. На тот период я играла, по-моему, в шести или семи спектаклях. Во-вторых, мне безумно понравилась концепция. Мой папа (заслуженный художник РФ Ю.В. Жарков — ред.) делал тогда визуальное оформление и художественное оформление костюмов. Марк Ильич Гольдберг, заведующий музыкальной частью ТЮЗа, подобрал потрясающую оперную музыку для этого спектакля, которая звучала контрапунктом, но при этом очень гармонично сочеталась именно с русской душой, с русской природой. И Михаил Юрьевич с нами работал очень плотно. Я играла роль Варвары.
- Как проходили ваши репетиции?
- Я никогда не забуду нашу первую репетицию с Леной Бычковой (однокурсница Ксении Жарковой, актриса ТЮЗа, исполнительница роли Катерины — ред.), когда нам тут же выдали два ведра с водой, половые тряпки, и мы репетировали всю сцену, моя пол в «десятке» (так в театре называли комнату № 10 — репетиционный зал — ред.). Мы вымыли его двадцать раз до блеска, пока Михаил Юрьевич не остался доволен. При этом надо было всё положить на действие, надо было, чтобы это была дружба, это были взаимоотношения, это была любовь, в этом была лёгкость, чтобы мы не корячились. «Что вы корячитесь, попы отклячили, надо красиво. Нет, ну надо не так красиво, надо чтобы смешно», - говорил Михаил Юрьевич. В общем, это был классный поиск. А потом почему он запомнился? Запомнился, потому что мы играли главные роли. Мы, студенты, а вокруг нас заслуженные артисты, мастера, да, такие, как Валентина Николаевна Лаптева, Николай Степанович Глебов. Ну и потом правда спектакль получился очень хороший, очень крепкий, он очень долго шел. Я благодарна судьбе, что это был именно Островский. Потому что расти надо исключительно на классике.
- Почти все дипломные спектакли вашего курса так или иначе вошли в репертуар театра. Расскажите, менялось ли ваше самоощущение – буквально вчера вы играли спектакли в качестве студента, а уже сегодня – в статусе артиста ТЮЗа?
- Так как мы начали работать в театре с первого курса, в массовке, а со второго курса уже начали играть в спектаклях, и не просто играть, а играть главные роли, то для нас очень гладко прошел этот этап перехода. К тому же, мы всё время шутили с нашим курсом, что у нас 30 учителей, потому что вся труппа, так или иначе нам помогала расти.
- Наверняка они, как опытные артисты, могли себе позволить вас поучать…
- Ну конечно, на 1-ом, 2-ом и на 3-ем курсе были какие-то назидательные истории, но к 4-ому курсу, к середине 5-го мы были уже коллегами. Мы дружили, вместе ездили на гастроли и фестивали, поэтому я не почувствовала разницы. Это было очень органично.
- То есть выбор, в каком театре работать, просто не стоял?
- Конечно. Мечты мечтами, но я, видимо, настолько заточена под этот театр, что не могу отделять себя от театра совсем.
- Неужели не хотелось поиграть где-нибудь ещё?
- У меня есть любимый театр, любимый режиссёр, мой внутренний гуру, мой учитель – это Пётр Наумович Фоменко, но его уже нет в живых... Да, хотелось бы поиграть на определённой площадке под руководством этого режиссёра, но так, чтобы поменять театр… - нет. У меня не было такой мысли никогда.
- Можно ли предположить, что вы придерживаетесь теории: «Где родился, там и пригодился»?
- Может быть. Меня много раз звали работать в Москву, но по другой моей деятельности, писательской. Меня звали работать на телевидение, на канал ТНТ, ТВ-3. Но я предпочитаю делать это дистанционно. Уже нет тех режиссёров и тех людей, с которыми мне хотелось бы поработать. Тогда зачем ехать?
- Вы были первым курсом Михаила Юрьевича Скоморохова, который почти в полном составе пополнил труппу ТЮЗа. Позже еще несколько его выпусков пришло в ТЮЗ. Что объединяет всех «скомороховцев»?
- Нас всех объединяет сильная актерская школа. Я считаю, что основной костяк нашего театра, люди, на ком всё держится, – это как раз выпускники Михаила Юрьевича. Мы умеем анализировать, мы хорошо работаем с текстом – это всё заложено мастерами. Мы понимаем, что такое действенный анализ, каждый из нас может разобрать пьесу по событиям, потому что нам это закладывают. Это исключительно благодаря Михаилу Юрьевичу и Татьяне Петровне. В нас воспитали колоссальную дисциплину и серьёзное отношение к тому, чем мы занимаемся. И когда к нам приходят новые ребята, других школ, других вузов, я часто вижу, что они не всегда понимают, что такое дисциплина в театре, что такое театр.
- Что больше всего цените в партнёре по сцене?
- Я не люблю, когда работают безалаберно. Я всегда сконцентрирована на том, что я делаю на сцене. Мне кажется, это как раз показатель профессионализма. От включённости артиста на сцене зависит качество спектакля. Поэтому больше всего в партнёре я ценю честное отношение к тому, что ты делаешь. Убейся, но сделай так, как это было поставлено! И вот в этом отношении скомороховские такие все. Для нас это важно.
- Как строится ваша работа над образом в спектакле?
- В первую очередь, я очень подробно работаю с текстом. Начало разбора моего персонажа начинается с точки зрения любви. На мой взгляд, это двигатель героя на сцене.
- А что касается внешней характеристики?
- В создании внешнего образа персонажа, мне помогает обувь. Я считаю, что походка даёт очень много, она рождает внутренний ритм. У меня было много спектаклей, в которых я вынуждена часть сцен работать босиком, и это для меня самое сложное. Когда ты босиком, складывается ощущение, что ты обнажен, тебе нечем прикрыться и тогда приходится прикрываться какими-то другими вещами. Помимо обуви, мне очень помогает причёска. Когда я прикрепляю себе хвост мятежницы в спектакле «Новая история страны Оз», он мне сразу даёт ощущение того, что я – это уже не я… Плюсом ко всему, я очень хорошо владею голосом, что иногда очень помогает в создании нового образа.
- За всё время работы в театре, вы сыграли прекрасные женские роли – Машу в «Трёх сёстрах», Макарскую в «Предместье», Мону в «Безымянной звезде», Зину в «Первой любви». Всех этих героинь объединяет несчастная любовь. Как вы думаете, почему режиссёрам неинтересно исследовать счастливые женские судьбы?
- Для чего люди смотрят сериалы? Людям нужна драма, людям нужны страсти. А драматурги, в свою очередь, это четко понимают. Зрителю интереснее сопереживать, а актёру есть что играть. А если нет страстей, то это борьба хорошего с лучшим. Зачем про это играть?
- Считаете ли вы счастливой судьбу вашей героини Улиты в спектакле «Лес»?
- У меня не стоял вопрос, счастлива она или несчастлива. Она другой судьбы не знает… У неё есть сожаления по поводу нереализованности, недолюбленности, но несмотря на это, мы с Викторией (Виктория Ельцова, актриса ТЮЗа, в дубле с Ксенией на роли Улиты — ред.) играем эту историю легко. Мы преподносим её, как человека, который себя не жалеет. Она настолько привязана к своей хозяйке, настолько её обожает и настолько в ней растворилась, что потеряла себя. Там есть замечательный режиссёрский приём, который закладывал Константин Александрович Яковлев (художественный руководитель ТЮЗа, режиссер спектакля «Лес» — ред.): изначально Улита умыта, у неё нет никакого грима на лице. Когда у Гурмыжской возникают чувства и атмосфера начинает меняться, меняется и сама Улита. Она оказывается женственной, и зритель видит, что она способна любить… и не кого попало, а Карпа. На мой взгляд, это очень удачный приём, потому что во всех спектаклях принято видеть Улиту со Счастливцевым. И в конце Улита вновь смывает с себя грим, потому что примет решение выйти из этой игры.
- И всё-таки она чувствует себя счастливой?
- А к вопросу о счастье, здесь всё относительно. В какой-то момент она чувствует себя счастливой, в какой-то несчастной, но главное в этой истории – это финал. К концу этой истории она обретает себя. Для меня было важно сыграть именно это.
- Перед спектаклем есть так называемая «зона молчания», которая помогает актеру настроиться на спектакль. Есть ли в репертуаре такие спектакли, когда хочется помолчать даже после его окончания?
- Наверное, это спектакль «Три сестры». Для того, чтобы войти в образ Маши, а потом выйти из него, мне требовалось время. Чехов обволакивает, он засасывает и нужно время, чтобы вновь вернуться к ритму жизни.
- А что касается сегодняшнего репертуара?
- «Дамочки» («Две дамочки в сторону севера» — ред.) всегда требуют концентрации и сосредоточенности. Мы с Анной Демаковой всегда минут за 30 до спектакля концентрируемся на тексте, на обстоятельствах, но при этом после спектакля нам всегда хочется поболтать, обсудить как прошло. Надеюсь, что в будущем будет больше спектаклей, после которых можно будет помолчать и потом долго от этого отходить — в хорошем плане.
- Хочу вспомнить спектакль «Не покидай меня» о девушках-разведчицах. За роль Вероники Кремис вы получили спецприз фестиваля «Волшебная кулиса». Как люди, не видевшие войны, знающие её только по книгам и фильмам, играют такие роли?
- Мы, девочки, которые играли этот спектакль, относимся к тому поколению, кто непосредственно застал участников этой войны. Я, в свою очередь, пообщалась со своим дедом, который будучи подростком, жил в оккупированном Витебске, и в его доме стоял штаб немецкой армии. И я с детства очень много про войну слышала. При этом, во время репетиций мы очень много говорили на эту тему, Татьяна Петровна всегда очень подробно подходит к материалу, к тому же, с нами очень много разговаривал Николай Степанович Глебов, у которого отец прошел войну. Благодаря этому, наша умозрительность переросла в чёткое понимание того, ради чего мы всё это делаем.
- В вашем репертуаре немало ролей в спектаклях, поставленных по произведениям современной драматургии: «Большая Советская энциклопедия», «Европа-Азия», «Как я стал идиотом», «Слушай, как поют эльфы». Как складываются отношения с современной пьесой? Насколько по-разному вы ощущаете себя в спектаклях по современной и несовременной драматургии?
- Всё зависит от драматурга. Коляда прекрасен, «Большая Советская Энциклопедия» - это, на мой взгляд, незаслуженно рано снятый спектакль. Он был очень здорово поставлен, мы классно себя там чувствовали. С «Европой-Азией» было сложнее, мне изначально казался сомнительным выбор такого материала для нашего театра. Дело в том, что я в глазах Михаила Юрьевича всегда была современным типажом, поэтому я всегда была занята в таких спектаклях, начиная с «Блин - 2», где я играла Досю. Как-то я действительно чувствую ритм современного языка, современной жизни. Взаимоотношения с современными драматургами складываются в зависимости от того, как написана пьеса. Если пьеса хорошая, то хорошо складывается, если не очень хорошая, то уже хуже. Но мне всё-таки ближе классика. А вообще у нас в театре не принято отказываться от ролей, это считается моветоном.
- Как правило, в театре на одну роль назначают двух, а то и трёх артистов. Насколько важно работать в одном рисунке?
- Чаще всего это зависит от того, кто у тебя в партнёрах. Бывает, что вы идёте ноздря в ноздрю, а иногда партнёр в силу своего характера не хочет делать так, как ты.
- И как складывается работа в этом случае?
- Я всегда предпочитаю идти первой в этюды, так скажем, задавать тон. Чтобы второй человек, назначенный со мной на роль, волей не волей (а режиссёру уже понравился мой рисунок) подстраивался под меня. Например, в «Дамочках» («Две дамочки в сторону севера» - ред.) у двух разных составов вообще два разных рисунка. Если режиссёр идёт на это, если он позволяет так работать, это классно! Значит, у зрителя в два раза больше возможности посмотреть два разных спектакля по одному и тому же материалу.
- Расскажите, каково работать с мамой на одной сцене? Какие чувства вы испытываете в этот момент?
- Я кайфую. Я вообще считаю, что Татьяна Петровна — лучшая артистка в мире. Она может сыграть абсолютно всё, и когда рядом со мной такой партнёр — это же кайф!
- А когда мама — режиссёр?
- Могу сказать одно: мне очень интересно работать с мамой, она всегда мне доверяла, и у нас не было каких-то серьёзных конфликтов. Мне бы очень хотелось поменяться с ней местами и поработать с ней, будучи в роли режиссёра. Я бы раскрыла её с другой стороны. Например в роли Мамаши Кураж Брехта. Она у меня в принципе, по жизни, Мамаша Кураж…
- Есть ли у вас собственный критик, чьё мнение вы цените больше всего?
- У меня всегда этот критик — это зритель. Как я могу работать на какого-то одного критика? Это не зависит от того, детский это спектакль или взрослый. Если в зале есть зритель, то это твой внутренний критик.
- Кроме актёрства, вы пишете пьесы, режиссируете концертные программы. Это желание самовыразиться?
- Что касается концертных программ в нашем городе, я лучший режиссёр. Без ложной скромности. Меня знают все. А что касается драматургии, написания пьес — да, это желание самовыразиться в том числе. Мне интересно писать для нашего театра.
- Как вы пришли к режиссуре в целом?
- В режиссуру я вообще не собиралась идти, меня туда волей судьбы затянул Михаил Юрьевич и слава богу, что это как-то получается. Но я не уверена, что всю жизнь буду заниматься режиссурой. Может быть, мне это надоест... Я два-три спектакля поставлю ещё и скажу: «Всё».
- С чего начинается ваша работа над спектаклем как режиссера?
- Работа в моём случае начинается с инсценировки, либо написания пьесы для этого спектакля. Потому что драматургия – это основа всего, это фундамент, на котором возводится здание успеха. Во время написания я уже придумываю спектакль. Например, сейчас я придумываю «Каштанку», и там практически нет диалогов, может, полстраницы... Но тем не менее, я пишу и уже придумываю структуру спектакля. Я уже понимаю, какие выразительные средства я буду использовать, и примерно понимаю, какая музыка должна быть. А с актёрами я работаю по старой школе – это долгий застольный период, глубокое погружение в автора, в материал, подробный разбор событий и взаимоотношений.
- Вы же еще являетесь душой тюзовских «капустников». Что вам даёт этот «смешной» жанр?
- У меня всегда всё нормально было с юмором. Я очень давно этим занимаюсь, еще со школьных мероприятий по типу КВН, у меня всегда это получалось. Был период, когда этим занималась Жанна Кадникова (актриса ТЮЗа с 1994 по 2003 годы — ред.), а я уже тогда в параллель с ней что-то писала для театра. А после того, как Жанна ушла, у меня уже и выбора не было. Я абсолютно восхищаюсь современными юмористами, и поэтому смотрю передачи по типу «Лига городов», «Звёзды»… Мне нравится стендап, импровизация, я оттуда учусь. Капустники помогают быть в тонусе как автору, не терять чувство юмора и самоиронии.
- Пробовали ли вы передать кому-то это дело?
- Никто не хочет брать на себя ответственность за все происходящее. Одно дело — написать скетч, а другое — придумать драматургию и структуру. Но я уверена, что всё впереди, и кто-нибудь на смену мне придет.
- Ваша жизнь невероятно насыщенна! Как вы всё успеваете? Как отдыхаете?
- Никогда и никак. Я работаю круглосуточно. Если я не пишу в театре, то я пишу дома, если я не пишу дома, то я пишу здесь, в театре. Семья у меня живёт параллельно со мной. Все знают, что мама работает.
- Как проходит отпуск?
- У меня никогда не бывает пустых отпусков, я всегда что-нибудь пишу. В прошлый отпуск я писала «Барышню-крестьянку», в этот отпуск я буду писать «Каштанку», в предыдущий отпуск я писала «Капризку». У меня не бывает отпусков. Я не умею отдыхать…
- Как вы считаете, в чём заключается миссия театра?
- Мы воспитатели человеческих душ. Театр призван воспитывать человеческую душу. Мозг могут воспитать педагоги, книги, но мы живое искусство. Достучаться до души, до сердца и оставить какой-то след – вот то, в чем заключается миссия театра. Поэтому, мы не имеем права, работая в театре, делать плохие спектакли, работать в полноги или врать нашему зрителю. Потому что иначе это всё — холостые выстрелы.
Интервью подготовили
Алла Гурина, Жанна Калинина
В материале использованы фотографии Александра Медведева, Романа Горбатовского, Алексея Гущина, Михаила Шибанова
