Чтобы стать главным режиссёром в ТЮЗе, он переехал из Санкт-Петербурга в Пермь и взялся за работу с необычайной энергией: недавно состоялась премьера его «Обыкновенного чуда» по Евгению Шварцу, готовится спектакль «Лондон» по пьесе современного драматурга Максима Досько. Кроме того, в планах у главного режиссёра постановка по Александру Островскому. Мы поговорили с Максимом Соколовым о его творческих планах, важности работы театра с подростками и актуальных театральных проблемах.
Первый раз вы оказались в Перми на лаборатории молодой режиссуры в ТЮЗе. Могли ли вы тогда подумать, что так плотно будете связаны с этим городом и этим театром?
— Нет, конечно. Я стараюсь сконцентрироваться на процессе, а не на результатах. Когда участвуешь в чём-то подобном, надо просто постараться сделать максимум, вот и всё. Когда я приезжаю в театр на лабораторию, то думаю сделать работу так, чтобы самому было интересно и не стыдно, важно открыть что-то новое для себя и для артистов. Как показал опыт, такой подход работает — меня всегда отбирали для выпуска спектакля.
Лаборатория — это особенный опыт для режиссёров?
— Лаборатория — это ступенька, шаг молодого режиссёра в профессию. А для театров это безопасный способ знакомства с будущими постановщиками. Таких театральных опытов становится всё больше. По-моему, это связано с тем, что выросло новое поколение зрителей, которое очень сильно отличается от среднего или старшего поколения. Я достаточно много общался с подростками и понял, что среднестатистический подросток из российского провинциального города может иметь схожие интересы и знать то же, что и подросток в Лос-Анджелесе — это, безусловно, плюс глобализации. С другой стороны, возникло целое поколение молодых режиссёров, способных разговаривать с такими зрителями на равных, ведь это очень важно. Молодые режиссёры в принципе стали востребованы, нужны, и это замечательно.
Как поступило предложение стать главным режиссёром в театре, что в тот момент подумали и как решились на такой ответственный шаг?
— Само предложение прозвучало 31 декабря 2014 года. Но до этого, когда мы приезжали сюда на лабораторию, это обсуждалось. Тогда я не придал большого значения этим словам, так как разговоров в театральном мире всегда много, но половина из них, если не больше, так и остаётся просто словами. К тому же для меня важнее было сделать эскиз. Когда я всё-таки услышал приглашение, конечно, обрадовался. Для меня никаких вопросов — переезжать или нет? — не было, потому что я всегда мечтал работать в театре. Не просто бывать разово на постановках, но жить здесь, дышать этим воздухом. Кроме того, это колоссальный опыт. Я окончил ГИТИС в 2013 году, и такую возможность для начинающего режиссёра трудно переоценить. Понятно, что бывают разные сложности, говорить о которых не хочется, но ты никогда не увидишь картину целиком, если будешь гостем, пусть и частым. Переезд в Пермь — осознанное решение.
Главный режиссёр обязан быть здесь, в театре?
— Ну, как обязан. Для самого режиссёра это лучше всего. Иначе ты, получается, как фрилансер. Некоторые мои знакомые говорят: «Зачем уехал? Сидел бы в Питере, и все знали бы, что ты главный режиссёр». Ну и что! Для кого эта информация — для мам, пап, знакомых? Я же хочу расти, постоянно двигаться.
В театральной среде распространено мнение, что молодые режиссёры сейчас только ездят по городам и не хотят брать на себя ответственность постоянной работы в театрах. Вы это замечаете?
— Да, никто не хочет. (Смеётся.) Все держатся за столицы. Ставят, конечно, в театрах, но в основном это частные инициативы, то есть спектакли на маленьких площадках и за бесплатно. Я никого не осуждаю, у каждого свой путь. И актёры на самом деле так же — остаются в столицах, работают Дедами Морозами и Снегурочками, и их никак не заманишь в провинцию. Хотя труппы в больших городах переполнены, количество выпускников актёрских факультетов несоизмеримо больше, чем могут принять на работу театры. И в Москве могут быть провинциальные спектакли, даже целые театры, а в провинции — коллективы столичного уровня, но молодые выпускники всё равно уезжать не хотят. Такова ситуация.
А почему? Не хотят покидать столицы?
— Да. Им кажется, что если они уедут из столицы, то что-то упустят. Но, как показывает опыт, в провинции что-то делать можно и нужно. Вот недавно состоялась премьера нашего спектакля «Обыкновенное чудо»: композитор Пётр Налич, художник Валентина Серебренникова прилетела из Австралии... Чем не возможность для молодого артиста заявить о себе, элементарно поработать с профессионалами такого уровня? А для режиссёра это разве не возможность? В Москве ещё ладно, молодые режиссёры там в тренде. В Санкт-Петербурге ситуация хуже: молодых режиссёров много, а спектаклей, которые они поставили в больших профессиональных театрах, мало.
При этом в провинции молодых режиссёров не хватает?
— Тех, кто учились в столицах, а работает и живёт в провинции, — единицы. Возможно, есть шанс исправить это благодаря тем же лабораториям. Союз театральных деятелей России учредил специальные стипендии. Работа по привлечению молодых режиссёров идёт, но хуже дело обстоит с привлечением артистов из Москвы и Питера. А хотелось, чтобы и они были, ведь это обмен опытом, новая энергия. Хорошо, когда в театре представлены разные школы, выпускники разных мастерских. Но их пока что, к сожалению, калачом не заманишь.
Какое у вас было первое впечатление от Перми, когда вы здесь оказались?
— Здесь больше света, чем в Питере. Это было неожиданностью. Я привык к вечно пасмурному небу. Здесь же весна похожа именно на весну, а не на позднюю осень. Больше солнца. Это придаёт сил.
А какое у вас было первое впечатление от Пермского театра юного зрителя?
— Здание очень красивое. Это же один из символов города: особняк со своей историей, атмосферой. Конечно, моё главное впечатление от театра — это общение с Михаилом Юрьевичем (Скомороховым, художественным руководителем ТЮЗа — прим. авт.), которое очень многое помогает понять про профессию. Я стараюсь держаться людей, которые влюблены в театр, а не вкалывают от звонка до звонка. Когда ездишь по разным театрам, то общаешься с художественными руководителями, директорами, но именно такие режиссёры, как Михаил Юрьевич, внушают веру в то, что репертуарный театр — это дом, семья. Для него, как мне кажется, театр равен жизни, нет ничего более интересного и замечательного.
Есть ли у вас репертуарная стратегия? В начале сезона вы заявили очень серьёзный план работы.
— По разным причинам постановка спектакля «Волки и овцы» по пьесе Александра Островского перенеслась на следующий сезон. В остальном мы движемся согласно плану: Михаил Юрьевич репетирует новый спектакль «Продавец дождя», материал очень интересный, а заглавную роль в нём исполнит Александр Смирнов — артист, известный не только в Перми, но и за её пределами. Последней премьерой было «Обыкновенное чудо» — большая работа, на репетициях было занято три четверти труппы, задачи стояли сложные не только в техническом плане, но и в подходе к материалу. А сейчас я репетирую «Лондон» Максима Досько, в этой работе я ушёл совершенно в другой формат камерной сцены. Конечно, очень хотелось бы, чтобы у ТЮЗа появилась малая сцена — камерное пространство, потому что для артистов это очень важно. Когда они всё время работают на большой сцене — это один формат, а камерное пространство — это совсем другое.
Сейчас в ТЮЗе играется только один спектакль, решённый в рамках камерного театра, — «Господа Головлёвы». Мы сделаем ещё один, но всё равно этого мало. Нужна площадка для экспериментов, свободы, для, например, моноспектаклей или читок. Мы надеемся, что ангар для технических цехов, который возвели во дворе в рекордные сроки, освободит место для спектаклей. И можно будет сделать малую сцену. Я мечтаю об этом. Кроме того, театр занимается разными проектами. Директор театра Марина Аркадьевна Зорина даст фору многим руководителям в области новых инициатив. Сейчас опять будет лаборатория «Разговор на равных», в рамках которой пишут пьесы для подростков три ученицы Николая Владимировича Коляды. В первый их приезд мы ходили по школам и общались с подростками. И мне кажется, что театр должен развивать контакты с современным подростком. Этого не хватает в ТЮЗе. И это же непаханое поле! Мы должны завоевать их. Театр юного зрителя должен стать для подростков местом, куда ходить круто. Должно поменяться сознание — и это глобальная задача.
В чём важность работы с подростковой аудиторией?
— В том, что из этой аудитории вырастет поколение, которое будет что-то менять. Я верю в это. Они мне кажутся более амбициозными. Вот наше поколение отличается от предыдущего несильно, а это от нас отличается кардинально. Я стараюсь их услышать. Очень надеюсь, что они создадут для нас много нового и удивительного — новую музыку, новую литературу. И ещё нельзя от них отставать, надо интересоваться тем же, чем и они. Я чувствую, что это правильно.
Посмотрев список ваших постановок, я там заметил, что у вас преобладают произведения русской литературы...
— Я по национальности не отбираю. Меня должен материал зацепить. Самое ужасное — ставить к юбилею... Или ставить «Ромео и Джульетту» в восьмой раз. Или кассовую комедию, антрепризу. Надеюсь, жизнь никогда не заставит таким заниматься. Сейчас вот очень греет «Лондон». Долгожданная встреча с хорошим текстом.
Вас сильно держит этот материал?
— Да, потому что в «Лондоне» Максим Досько вывел нового героя новой драмы. В современных пьесах герои в основном подонки. А сантехник — герой «Лондона» — абсолютно чистый, и у него есть своя большая тема. Из каких-то междометий, из простого языка он заново нам открывает, что такое любить Родину, что такое патриотизм. Он говорит: «Смотрел в интернете значение слов „Родина“ и „Патриотизм“. Всё правильно написано, но это не про Гену, не про то, особенно „Патриотизм“ в Википедии не соответствовал тому, какой он у него». С патриотизмом у нас сейчас очень сложно, сплошные истерики. Это очень актуальная тема. И здорово, что там не Россия, а Беларусь — у нас одни корни, из которых мы выросли. Драматург говорит, что герой взят из реальной жизни, и в это веришь. Я читаю материал, а оттуда буквально веет настоящим. И артисты у меня хорошие — Саша Шаров, Катя Культина. Когда я в первый раз прочёл пьесу, весь материал у меня в голове сразу зазвучал голосом Саши Шарова. Если бы мне не дали его, я бы этот материал не взял.
Раз уж мы заговорили об актуальных проблемах, то можно вспомнить, что с вашей постановкой в Ижевске был связан большой скандал, но про него я спрашивать не буду, поскольку про эту ситуацию много написано. Интересно другое, чем всё закончилось?
— Наверное, мне повезло, что батюшка наделал столько грамматических ошибок. В конечном счёте это сняло пафос обвинения, хотя сначала было совсем не смешно, ведь он упомянул в своей жалобе 148 статью УК РФ. Священник тогда потребовал от меня публичных извинений через средства массовой информации. А после того, как СМИ это всё раздули, он сказал: «Как жаль, что они в это полезли». Я верю в закон маятника: если ты со злом идёшь, специально делаешь гадость, на тебя это обратно и выливается. Для меня это была просто плохая неделя. Неделя, которую хочется зачеркнуть: когда звонили из ФСБ, министр культуры Удмуртии звонил... Прикапывались к разным вопросам. В итоге шумиха поднялась в Москве, СМИ очень помогли в этом. РПЦ открестилась, сказали, что это частная инициатива. Какого батюшка хотел результата? Наверное, грандиозного. Очень многие разбирали это послание, спектакль смотрели на видео, и после того, как заступились, стало легче. Ещё в тот период писали в соцсетях какие-то фанатики. Но спектакль, слава богу, не сняли. Директор театра Стелла Александровна Кудрявцева пошла к министру культуры, сказала, что спектакль посмотрело пять тысяч человек, он заработал два миллиона рублей, и это показатель. «Метель» и по сей день идёт с успехом в Ижевске. У Тимофея Кулябина всё закончилось не так хорошо — его спектакль сняли. И вообще у Новосибирского театра оперы и балета с тех пор начались проблемы, постоянные скандалы в связи с приходом нового директора. В той ситуации мне повезло. у Тимофея, насколько я знаю, сейчас тоже всё хорошо. Всё закончилось, и никто о тех событиях не вспоминает.
И надо жить дальше...
— Да, и опять же важно, чтобы молодые режиссёры, которые сейчас учатся в ГИТИСе, не боялись высказываться в спектаклях, творили без оглядки на цензуру. Страх сковывает, затыкает рот, мы просто лишаем себя возможности идти за мечтой.
То есть не стоит потакать этому страху?
— Нельзя. Когда я читал про Тимофея Кулябина в интернете, я думал: какой ужас, бедный молодой режиссёр. Я и понятия не имел, что наутро мне позвонят из ФСБ. Я никак не мог себе представить этого. Свобода должна быть, без неё нас всех просто затянет в трясину, и будет скучно. Мы потеряем годы. Всегда хочется надеяться на лучшее, думать не о судах, а о новых премьерах, например, в Перми, которая является одним из ведущих театральных городов России.
Вы сумели уже осмотреться в театральной Перми?
— Я, к сожалению, не во всех театрах ещё побывал, был напряжённый график, пока выпускали «Обыкновенное чудо», но завтра я хочу сходить в «Театр-Театр» на «Географ глобус пропил». Я, конечно, был на «Лебедином озере» в театре оперы и балета, на очень интересной новой редакции. Мне надо обязательно сходить в театр «У Моста». В городе много всего происходит, такое количество жителей, столько событий в культурной среде. Хочу побывать везде!
Пермь вас этим удивила?
— Да. Скоро пойду на «Толстую тетрадь» в театр кукол. Студентов хочу посмотреть, у них же в конце учебного года тоже будут спектакли — обязательно нужно работы молодых увидеть. Сегодня они учатся, а, может быть, завтра станут самыми востребованными артистами. Весна обещает быть насыщенной театральными событиями, и это здорово.
