Наша справка: Павел Ознобишин окончил Пермский государственный институт искусства и культуры в 2001 году по специальности «Актерское искусство» (курс народного артиста РФ М.Ю. Скоморохова), в этом же году был принят в труппу ТЮЗа, где состоит по сей день. Уже на втором курсе зрители увидели его на сцене в детских спектаклях «Сказка о золотом петушке», «Дикие лебеди», в легендарном «Ричарде III». Он сыграл Тихона в «Грозе», Тузенбаха в «Трех сестрах», Учителя в «Безымянной звезде», Тома Сойера в одноименном спектакле, Емелю в «Емелином счастье», Лешку Шестакова в «Веселом солдате», Сашу в «Слушай, как поют эльфы», Лужина в «Преступлении и наказании». Сегодня в репертуаре Павла Ознобишина полтора десятка ролей, среди которых Герцог в «Ромео и Джульетте», Император Александр Первый в «Войне и мире. Первый бал Наташи Ростовой», Питер Фолл в «Старушке на миллион», Карп Савельич в «Лесе», Прометей в «Птицах», а также Заяц в «Сказках про Ёжика в тумане», Уткопес в «Сказках смешанного леса», Генерал в «Золушке», один из Ничевоков в «Капризке ®» и много других. Снимался в кино (фильм «Золотой полоз», 2007, реж. В. Макеранец).
Мы поговорили с Павлом о романтике, мужественности и решительности, разных гранях творчества и актерских секретах в подготовке ролей.
- Ваше детство – это…
- У меня было счастливое детство. Я родился в Смоленской области, в маленьком городе Сафоново. Из детства у меня остались самые положительные воспоминания. Как сейчас помню, заслушивался пластинками со сказками и подыгрывал разным персонажам. Мы отдыхали на море каждый год, папа с мамой где-то доставали дефицитные игрушки и вещи… У меня много стихотворений посвящено родителям, и в одном из них есть строчка: «Единственные боги – родители мои». Действительно, они для меня сейчас единственные боги на земле, каждый свободный час я стараюсь провести с ними, потому что я хочу ими «надышаться», я хочу им отдать то многое, что они мне дали.
- Каким вы были ребенком?
- Я, наверное, был творческим, хотя с дисциплиной у меня всегда были сложные взаимоотношения, поэтому меня воспитывали кнутом и пряником. Кнут я заслуживал, потому что я и врал, и ленился, и проказничал… А пряник меня всегда ждал, потому что мне многое прощали. Хотя в моей биографии был случай, когда мы с друзьями на овощной базе воровали арбузы. Один раз нас поймал сторож, отмутузил, после этого я понял, что это опасно и плохо, и перестал это делать (смеется).
- Кто был вашим кумиром в подростковом возрасте?
- Как-то в детстве папа прочитал мне «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма, и я был очарован образом Эдмона Дантеса, даже хотел им стать, только я не знал, кому мстить (смеется). Этот персонаж оставался моим кумиром еще много-много лет. И я мечтаю когда-нибудь его сыграть.
- Как складывались отношения с учителями?
- С учителями мне повезло: и в школе, и в институте. Хотя мой «скорпионовский» характер иногда подводил меня. Из-за чего я мог резко ответить учителям, вступал в словесную перепалку, особенно, когда замечал несправедливость. Мне и замечания делали, и с уроков выгоняли, но в итоге все прощали. Я брал творчеством: писал сочинения, вел мероприятия. Однажды на информатике я вывел из строя три компьютера, мне сказали: вот тебе «зачет», только больше не приходи на информатику (смеется).
- Наверняка, вы были душой компании в классе?
- Конечно, мне всегда нравилось быть в центре внимания. Я был заводилой и у меня было очень много друзей. Но самым близким другом была собака. В седьмом классе я пообещал родителям, что буду учиться хорошо, написал расписку, и мы завели собаку породы колли, звали ее Лот. Она жила со мной четыре года, а в десятом классе пропала. Для меня это была одна из первых трагедий, я забросил школу, не ел, не пил – у меня был срыв. В то время меня очень спасали товарищи, но жить я не хотел, каждый день смотрел в одну точку. Потеряв собаку, я потерял близкого друга. Она меня слышала, понимала, и я ее безумно любил. Скоро будет уже тридцать лет, как она пропала, а часть моих стихотворений до сих пор посвящена собаке.
- Вы всегда спасались творчеством?
- Да, я сочинял с детства, прямо на уроках. Помню урок математики, тема «дроби», а я вместо дробей придумывал стихотворения. У меня до сих пор остался старый чемодан, набитый записями. Некоторые листы уже выцвели, не прочесть, но я не выкидываю их, берегу. Это моя душа, моя жизнь, без этого нет меня. В тетрадях записаны стихи, небольшие рассказы, пьески. Признаюсь, я и сейчас продолжаю писать стихи и читать их своим друзьям.
- Как вы познакомились с театром?
- Я болел театром с детства. В первом классе мне папа из фанеры сделал сцену с бархатным занавесом и кукольными декорациями. Позже я из красивых советских гирлянд сделал софиты. Когда в гости приходили друзья, я показывал спектакли. Кто-то смотрел, кто-то засыпал, но все понимали, что пропал ребенок, нормальных интересов у мальчонки нет. Хотя я любил играть в войнушки. Никогда не сдавал своих. Кстати, в три года я выучил «Бородино» М. Ю. Лермонтова и на всех взрослых праздниках, стоя на табуретке, рассказывал. Я не понимал зачем, но мне все хлопали и давали за это сладости.
- А когда в первый раз побывали в театре?
- Я хорошо помню свой первый поход в Оперный театр. У нас был сосед, он работал в Оперном театре. Однажды он приходит и спрашивает: «Хочешь сходить в театр?» - я не понимал зачем, но ответил: «Ага». Так мы пошли с папой в театр на оперу «Липанюшка», на которой я уснул. Помню, ёрзал в кресле, засыпал и думал, что больше никогда в театр не пойду.
- Когда вы оказались в Театре Юного зрителя, какие были впечатления?
- Нам в школе дали билеты на спектакль «Ревизор», нужно было обязательно сходить. Тогда я первый раз на сцене увидел Шульгу (В. И. Шульга – народный артист РФ, работал в Пермском ТЮЗе с 1982-2001- ред.). Как сейчас помню, на сцене - А. А. Калашниченко, В. М. Пешков, И. П. Сахно, Ю. В. Жарков… Я влюбился! Особенно мне понравилось, когда мальчик на первом ряду протянул Шульге пирожок, в сцене, когда Хлестаков голодный сидит в гостинице, и Владимир Ильич отыграл это как мираж. Я тогда подумал, что театр – живой. Он круче, чем кино, ведь все происходит здесь и сейчас. Актер видит этот пирожок, но не берет, он по-другому с ним взаимодействует. Это космос.
- Когда пришло время поступления, какие специальности рассматривали?
- Я всегда болел театром, но рассматривал «серьезную» профессию. Так мы пошли с мамой подавать документы в педагогический университет. Но у нас не оказалось нужной справки. Мы уже расстроенные шли домой, я говорю: «Мам, давай зайдем наудачу в Институт культуры». Так и попал, случайно. Я даже не знал, что М.Ю. Скоморохов набирает курс.
- Что читали на вступительных?
- Я читал все, что я знал со школы, я ничего специально не учил: А.С. Пушкин «Я помню чудное мгновение…», басню И.А. Крылова «Ворона и Лисица»… Жутко волновался, поступил без проблем, может, потому что родственники, друзья, одноклассники и учителя в школе всегда говорили, что я артист. До этого я еще работал поваром, танцевал с курицей и с пельменями на столе, вместо того, чтобы их готовить. И мне все повара говорили: «Паша, иди в цирковое, только не трогай еду». Но готовить я научился отлично.
- Вы учились на повара?
- В 90-х был такой эксперимент, во время учебы в школе мы параллельно проходили практику от кулинарного училища. Было не просто, но мне очень нравилось. Там я учился готовить и выступать. Чего я там только не вытворял: друга закрыл в холодильнике, пришлось вызывать бригаду и ломать дверь холодильника. Как-то мы ванну с мороженой рыбой перевернули, а из пельменей, которые не получались, делали бомбочки и закидывали их на потолок. Однажды пришла заведующая производством и увидела висящие, засохшие пельмени, а я ей говорю: «Мы вообще не знаем что произошло, мы пришли, а тут все висит, может, был взрыв какой-то в мясорубке» (смеется). В общем, мой «цирк» был востребован, а потом я поступил в театральный.
- Так как ваш курс учился при театре, вы почти сразу начали выходить на сцену, играли в массовке. Помните свои первые работы?
- Мы со второго курса начали осваивать сцену. Мой любимый режиссер Татьяна Петровна Жаркова, моя театральная мама, подарила мне много ролей в спектаклях, которые я считаю своими детьми. Я даже скучаю по ним. В своем первом спектакле «Сказка о Золотом петушке» (реж. Т.П. Жаркова) я играл скомороха. После появился принц в «Диких лебедях», Тихон в «Грозе», любимый «Том Сойер», Тузенбах в «Трех сестрах», «Емелино счастье», «Безымянная звезда», «Веселый солдат». Конечно, это только малая часть любимых спектаклей, которые живут во мне и которые я и сейчас бы сыграл, разбуди меня среди ночи.
- Как вы ощущали себя в театре поначалу?
- Я себя ощущал на седьмом небе. Мне было интересно всё и все. Я помню, сидит народный артист Шульга, я специально подсаживаюсь рядом и думаю: «А вдруг он что-нибудь спросит, скажет, пошутит, чему-то научит». Он уходил, а я думал: «Ну ладно, хоть посидел рядом, подышал одним воздухом». Для меня это было что-то божественное. А первыми моими друзьями были капельдинеры, которым я помогал печатать билеты. Мы сидели в той части театра, где сейчас гардероб, и печатали 500 билетов с 14:00 до 18:00. Вместо того чтобы пойти отдохнуть, я сидел в театре и не мог надышаться театром – я ходил за кулисами, в фойе, засматривался на портреты артистов. Поверить не мог, что меня окружают кумиры.
- Каково было работать с мэтрами – И.П. Сахно, Н.А. Фурсовым, В.А. Тимошиным, Н.С. Глебовым и др.?
- Безумно легко. Я их считал своими родителями и чувствовал их поддержку. Я считаю Ирину Павловну Сахно вообще своим ангелом-хранителем, мы до сих пор общаемся. У меня были сложные ситуации в жизни, и она всегда мне говорила: «Паша, все еще придет». Я отвечал: «Да перестаньте вы». И только теперь мне смешно, когда Ирина Павловна мне, тридцатипятилетнему, говорила, что многое еще впереди, а я был уверен, что все прошло. Как мы глупы иногда по молодости, когда у нас еще столько всего впереди.
- Многие ваши однокурсники до сих пор служат в ТЮЗе, например, Ксения Жаркова, Сюзанна Калашниченко, Татьяна Пешкова, Наталья Аникина, вы по-прежнему держитесь как курс или растворились в труппе и теперь больше коллеги?
- Мы стали самостоятельными творческими единицами, но всегда отмечаем круглые даты с окончания института. В 2021 году было двадцать лет после окончания института, мы встречались в караоке. Не так давно были с гастролями в Лысьве, где живут Миша Мухаметов и Коля Девятков, наши однокурсники, у нас было время пообщаться после спектаклей. Конечно, у всех уже свои жизни, но мы стараемся поддерживать отношения.
- Партнерствовать на сцене комфортнее с теми, с кем учились?
- С теми, кого любишь, как человека. Персонаж-то может быть любой.
- Какое воспоминание из студенчества особенно греет душу?
- Мне нравилось ездить на сельские гастроли, особенно на теплоходе и первое мое потрясение, когда мы, студенты-третьекурсники, считайте, еще «зеленые», поехали в деревню со сказкой «Фантазер Кнок» в постановке В.М. Пешкова. Как сейчас помню, мы добирались на однопалубном теплоходе «Василий Каменский». А на берегу встречают бабушки, дедушки в русских народных костюмах, с гармошкой, караваем. Нас! Бедных голодных студентов встречают, как настоящих звезд. Я тогда подумал: хорошо, что я не поступил на филфак в педагогический.
- В вашем репертуаре отдельное место занимают роли романтических героев, одна из первых – роль учителя астрономии в спектакле «Безымянная звезда». Вам близки романтические герои или вас, скорее, привлекают волевые герои, часто с трагичной судьбой?
- Мне интересно играть и тех, и других, если спектакль про жизнь, про человека и судьбу. Например, спектакль «Емелино счастье» – во многом про становление личности человека, который выходит из-под маминого крыла. Емеля – это Тихон в детстве (Тихон – герой пьесы А. Н. Островского «Гроза» – ред). Или вспомним Питера Фола в «Старушке на миллион» – он честный, открытый, настоящий. Он не пытается скрываться за масками, если любит, то искренне, если ненавидит – бьет. Он прямолинейный.
- В спектакле «Слушай, как поют эльфы…» показан мир слабых мужчин и сильных женщин. В образе вашего героя Саши видится иногда нарочитый инфантилизм, а в героине Анны Демаковой, Маше, – наоборот, мужская решительность. Каким по-вашему должен быть мужчина?
- Мужчина должен быть мужчиной. Его слова не должны расходиться с поступками, а поступки – со словами. Для меня пример мужчины – мой папа. Он мог быть как очень добрым, так и очень жестким, но справедливым, всегда спрашивал с меня за дело, и я слушался.
- А если говорить вообще о человеке, какие качества вы цените?
- Я в любом человеке ценю юмор, справедливость, честность, порядочность, нравственность. Сейчас такое, к сожалению, немодно. Я терпеть не могу равнодушие, сейчас, к сожалению, в большинстве своем, никто никому не нужен. Равнодушие, ненужность друг другу – чума XXI века.
- Один из значимых спектаклей «Веселый солдат», где вы сыграли Лешку Шестакова, был создан на основе произведений о войне, а прототипом вашего героя является автор одноименной повести Виктор Астафьев. Сложно ли «проживать» войну на сцене?
- Очень тяжело, но я готовился. Наверное, я в прошлой жизни был убит, потому что я к этому материалу подходил так, как будто это меня заставляют вспомнить прошлое. Было очень страшно. Я всегда нервничал за кулисами, для меня это было все близко. Кроме того, это был очень ответственный спектакль, у меня приходили родственники, нужно было не подвести. Мой папа – ребенок войны, ему 87 лет. Он до сих пор вспоминает свое детство и делится со мной историями о том, как люди крапивой питались и перешивали одежду на младших братьев.
- Говоря о чувствах, мне сразу вспоминается спектакль «Первая любовь» Дмитрия Заболотских. Вы сыграли там графа Малевского, ваш герой готов был жертвовать жизнью ради любви. По-вашему, любовь стоит жизни?
- Нет, жизнь стоит любви. Только жизнь заслуживает любви. Наверное, в молодости я на этот вопрос ответил иначе.
- Помните ли вы свою первую любовь, какие это были чувства?
- Да, моя первая любовь случилась в первом классе, ее звали Оксана, мы дружили, она была очень красивая с большими глазами, в желтой юбочке, как бы сейчас сказали, мой типаж. Мы ходили за ручку, пили ряженку с печеньем «Юбилейное». Я, конечно, тогда еще ничего не понимал в чувствах, но она меня сразила, мне хотелось вечно быть рядом. До сих пор я помню ее детский образ. Вскоре она переехала, и каникулы любви моей кончились.
- Вы умеете показать масштаб своих героев, например, Герцог веронский в «Ромео и Джульетте» собирает всех героев шекспировской трагедии под крылом власти. В процессе репетиций, при создании образов героев режиссер служит для вас маяком, вы полностью доверяетесь или предпочитаете черпать силы изнутри и привносить свое?
- Зависит от того, как строится работа. У меня были случаи, когда один режиссер отталкивался от артиста, доверял ему, строил совместную работу. А другой все застраивал до вздоха. Если вздохнул не вовремя, то все – расстрел.
- Какой подход вам ближе?
- Мне нужен пряник, кнут со мной не работает. Виктор Афанасьевич Ильев, мой любимейший педагог из института культуры, однажды сказал, что артиста нужно любить. Мне с ним довелось поработать над спектаклем «Соло для часов с боем», и это был прекрасный опыт. Во-первых, я сыграл новый тип героя, подонка. Представьте, до этого я играл только принцев, Иванушек-дурачков, а тут – мерзавец. Во-вторых, я играл с Сюзанной Калашниченко, мы вместе учились, поэтому прямо зажигали на сцене.
- То есть импровизировали?
- В том числе. Мне важно чувствовать творческую свободу. Конечно, есть спектакли, например, «Война и мир», «Ромео и Джульетта», где я не буду импровизировать. Но в некоторых работах – с удовольствием. В «Сказках про Ёжика в тумане» до сих пор есть живые вещи. Недавно во время спектакля я упал в бассейн с водой, ветка железная мне по зубам сыграла так, что и зрители первого ряда услышали. Импровизация дает мне энергию.
- В чем состоит ваша индивидуальная работа над ролью?
- Я всегда пытаюсь нарисовать своего персонажа в голове. Рассуждаю, какой он в жизни, слушался ли он родителей, как он учился, кем он работал, как он любил, кого ненавидел. Я собираю живого человека, чтобы потом его попытаться вылепить из себя. Если это историческая личность, то я изучаю, читаю различные источники. Про Александра I много прочитал, он, конечно, не без греха, но для меня герой. Я пытаюсь сделать его человечным.
- Есть такая фраза: «Актер всегда должен быть адвокатом своего героя, какой бы он ни был», - согласны?
- Я всегда оправдываю своих героев, даже плохих, для меня это важно. В спектакле «Слушай, как поют эльфы…» Сашу многие не любили, не понимали, в чем его положительные стороны. Для меня его прелесть в том, что он не стесняется быть настоящим и не боится быть плохим, он признается в ошибках, он ищет контакта с отцом, пытается помочь актрисе Арине Аркадьевне.
- У вас были роли, в которых вы не могли оправдать своего персонажа?
- Может быть, только Лужина в спектакле «Преступление и наказание» я не смог оправдать. В то время я проживал сложный период, и для меня было важно внешне играть хорошего человека. Я часто выпивал, но не от горя, а от невостребованности. Казалось, что ты решаешь все свои проблемы, становишься сильнее, добрее, наутро просыпаешься пустым, слабым, обездушенным. Вечером ты играешь отрицательного персонажа и прячешься за его неидеальность. Это была необходимая мне полоса жизни, и я счастлив, что ее прошел.
- Вам было нужно признание?
- Несмотря на то, что одиночество – это творческая составляющая профессии, любому артисту необходимо знать, что он нужен. Мы выходим на сцену и ищем зрителя, ищем отклик – поддержите, помогите, осудите, но только не бросайте.
- Когда вышел спектакль «Сказки про Ёжика в тумане», театральные обозреватели писали, что при всем своем драматическом таланте, вы отлично раскрываетесь, как комический актер, и не только в детских. Чувство юмора – это ваше природное качество или профессиональная необходимость?
- Юмор у меня от природы, я всегда шутил, разводил друзей. Помню, в школе я пошутил над своим лучшим другом. Он спросил меня, что я делаю со своими волосами, а я вместо того, чтобы рассказать, что укладываю их на мыло, наврал, что с детства мажусь подсолнечным маслом. В итоге он побежал домой мазаться, выходит, а на голове у него блестящие жирные волосы (смеется). Я тогда от него еле унес ноги. Я вообще до сих пор немного жалею, что я не цирковой клоун.
- Сложно ли быть смешным на сцене?
- Нет. Мне, наоборот, порой сложно, скучно и неинтересно быть серьезным на сцене. Юмор меня сильно поддерживает. Меня все привыкли видеть веселым, легким, придурковатым, и такое амплуа меня устраивает. Я счастлив, когда меня видят, улыбаются и ждут чего-то веселого, и я стараюсь что-то смешное сделать. Вот в этом смысл моего ежедневного пребывания на этой планете.
- Юные зрители очень любят ваших персонажей в детских спектаклях – песика из «Дня рождения кота Леопольда», Ничевока из «Капризки», Уткопеса из «Сказок смешанного леса». Какие ключики вы подбираете к маленьким зрителям?
- Я люблю детей и детские спектакли, в этом весь секрет. Кроме того, я считаю, чтобы не было несчастных взрослых, должны быть счастливые дети. К сожалению, не все зависит от нас, актеров, но мы можем помочь, подарить эмоции, повлиять. Мне кажется, театр должен отвечать на вопросы, чтобы ребенок после спектакля вышел со словами: «Папа, мама, я понял!», В этом смысл и миссия.
- Вам свойственно волноваться перед выходом на сцену?
- Да, мне свойственно волноваться перед выходом на сцену. Потому что волнение дает мне нужный нерв, вызывает импровизационное настроение, рождает сиюминутность происходящего. Я всегда в предвкушении, что сегодня получится.
- В актерской профессии, как и в жизни, случаются разные периоды – взлеты и падения. Что помогает держаться на плаву в периоды спада?
- Действительно, бывают напряженные дни, когда я хочу закрыться в своей ракушке и ни с кем не общаться. Здесь нужно отдать должное моей семье, поддержке моих близких и дорогих друзей. Они принимают и перепады настроения, и безграничный рабочий график, и недостаток моего внимания к ним. И несмотря ни на что я знаю, что они всегда со мной рядом. Актерство – самая счастливая и самая несчастная профессия, потому что ты зависишь не только от своих страхов, от своей неуверенности, комплексов, но и от его величества случая, от людей, которые имеют на тебя влияние. И со временем я понял, что мир начинается с тебя, с твоего умения принимать всё, как урок и любого, как своего учителя.
- Знаю, что вы преподаете актерское мастерство детям, чему научил вас педагогический опыт?
У меня было несколько театральных кружков, но последние два года я не могу совмещать работу с детьми и театр. Я стал больше занят в театре. Хотя мне хочется работать с детьми, ведь потребность передавать знания и опыт осталась, поэтому, может, я и хотел поступить в педагогический институт. При этом я никогда не чувствовал себя учителем. Я друг – всегда говорю про свои ошибки, делюсь, как бы я поступил, не настаивая.
- Что отвлекает вас от работы?
- Творчество, стихотворения, которые я пишу. Я счастлив, если у меня есть блокнот и ручка. Раньше я хотел стать дизайнером, в подростковом возрасте я как-то покрасил стены в своей комнате красной гуашью. Родители пережили это стойко. Еще я увлекался лепкой из пластилина всю жизнь. Создавал домики, персонажей. У меня до сих пор остались модели Храма Христа Спасителя и Спаса на крови.
- С одной стороны, ваша профессия подразумевает партнерство, слаженную работу в коллективе, с другой – актер должен быть индивидуальностью. Сложно соединять это в себе?
- Это проблема, потому что в театре всегда есть люди, которые хотят быть в центре внимания. Но если я думаю, что я главный, я – дурак. Кажется, если я играю главную роль, то я – главный, но если монтировщик не успеет зарядить диван, на который я должен сесть, то кто главный? Монтировщики, которые все несут на своих плечах.
- Если бы у вас была возможность встретиться с любым историческим персонажем, писателем, с кем бы хотелось поговорить и о чем?
- О, их очень много… Вячеслав Тихонов, Евгений Евстигнеев, Юрий Никулин, Нонна Мордюкова, Наталья Гундарева, Вивьен Ли, Кларк Гейбл, Александр Сергеевич Пушкин, Сергей Есенин, Андрей Миронов… О чем разговаривали? С великими только о великом, о жизни и о профессии.
Блиц:
Любимая книга: Конкордия Антарова «Две жизни»
Любимый исполнитель/песня: «Главное, ребята, – сердцем не стареть»
Спектакль, который вас впечатлил: «Емелино счастье» с моим участием
Цитата, которая первая приходит на ум: Побеждай любя!
Пожелание зрителям: Хороших спектаклей с моим участием (смеется).
Интервью подготовили
Кристина Верхокамкина, Алла Гурина
В материале использованы фотографии Александра Медведева, Романа Горбатовского, Виталия Волкоморова
