— После того, как ТЮЗ переехал отсюда, я в театре кукол бывал, конечно, на капустниках, коллег с юбилеями поздравлял, но чтобы на сцену выйти в спектакле – такого не было вот до сегодняшнего дня.
У этого здания история интересная. Это же была пересыльная тюрьма. Мне жена рассказывала, она в ТЮЗе работала в художественно-декоративном цехе, что однажды встретила немолодого мужичка, который ходил по коридору и что-то рассматривал. Она спросила у него, что он ищет, и тот ответил, что вспоминает, в какой камере сидел.
И жилого дома рядом с театром не было, на этом месте была больница, одноэтажное здание - отделение челюстно-лицевой хирургии. И служебный вход был с другой стороны – с улицы Красноармейской. А рядом с театром была костровая площадь, и есть фотография, где мы, выпускники Саратовского театрального училища, сидим. Здесь уже работали Олег Гурьев, Витя Сивохин, Галя Бахмисова, Таня Кириленко, Вова Кабанов, Наташа Артеменко-Кабанова, Саша Перфилов, Вовочка Пожаров. Я пришел в Пермский ТЮЗ в 1974 году, а они раньше приехали, я в армии служил и два года отработал в Таджикистане, в Русском театре драмы и комедии.
Здесь литературная часть была: с одной стороны стояли столы театра кукол, а напротив – столы ТЮЗа. Тут работали Нина Черныш, Луиза Стародубцева, Ирина Борткевич, а из театра кукол Татьяна Шерстневская. Мы сюда часто заходили, особенно между спектаклями. Тут, конечно, все изменилось, теперь стены светлые, потолки темные, а раньше просто обоями все обклеено было.
Вот мы на малой сцене театра кукол. А раньше тут была большая репетиционная комната ТЮЗа и место наших «корпоративов». Все праздники отмечали. И отдельно, и вместе с театром кукол. Капустники показывали. И тут еще были кабинеты: бухгалтерия, а там, помню, когда Михаил Юрьевич Скоморохов пришел, отгородил себе пространство, и это был его первый кабинет.
Я помню, как репетировали здесь «Капитанскую дочку». Это был мой первый спектакль, в 25 лет я играл генерала - коменданта Оренбургского гарнизона. Я нарисовал себе морщины, весь запудрился. И один знакомый артист сказал: «Ты похож на таракана в муке». На мне были ботфорты, мундир, парик с косичкой. Потом у меня было шесть вводов в детские спектакли. Играл Лёвку Гайзера в «Весенних перевёртышах», пионера в спектакле «Мой красный велосипед», небольшую роль в «Даме-невидимке». И здесь проходили вводные репетиции - отсюда выйдешь, сюда встанешь…
Размер сцены в нынешнем ТЮЗе примерно такой же, как здесь. Тут играли все наши спектакли. Делили сцену с театром кукол. Десять дней работали мы – с 20 по 30 число каждого месяца, а первые 20 дней утренники играли куклы, а мы вечерние. И вечерние спектакли начинались, так же как сегодня в 19.30.
Декорации, конечно, были скромные: подвесы, ставочки. Но у нас работал прекрасный Борис Бельтюков, мастер по световым эффектам. Ленинградская художница Татьяна Швец ставила «Молодую гвардию» и хотела завесить весь зал экранами, но не получилось по замыслу. Несколько белых полотнищ все-таки повесили около сцены, и Бельтюков направлял на них свет - зелёный, красный.
Режиссер Валерий Йонаш пытался сделать знаменитый таганковский световой занавес на спектакле «В списках не значился». Так что эксперименты проводили. Хотя аппаратура слабенькая была, но что могли, то могли.
Закулисье. Во время спектакля, между сценами все тут сидели. Смартфонов тогда не было. Кто-то читал, но многие вязали, дремали. А наша гримерка находилась на 4 этаже, пока спустишься, можно и к выходу опоздать. Техническая часть здесь осталась. Тут же костюмерный, реквизиторский цеха. Вера Ивановна Плетнева и Евгения Дмитриевна Титова там работали. И мой сын Ромка, ему еще и года не было, часто спал на матрасике в реквизиторском цехе. Однажды он проснулся и начал орать. А тут же рядом сцена, близко. Я играл в «Молодой гвардии» гестаповца, помощник режиссера говорит: «Мы его успокоить не можем». И вот я «отзлодействовал» на сцене, бегу в реквизиторский цех, взял ребенка на руки, он успокоился. Только я его уложил спать, снова ушел на сцену, слышу опять: «У-а-а-а-а-а». Голос зычный.
Коридор бывшей пересыльной тюрьмы. Окна замурованы, стены толстенные. Здесь всегда располагались цеха. Художественно-декоративный, бутафоры, здесь же склад был. И по 6 спектаклей новых выпускали каждый сезон. В пошивочном мы шили брюки-клеш, модные в то время, за 10 рублей. Покупали материал, и знаменитый портной Боря нам шил.
Вот второй этаж. Здесь гримуборные. Это элитный этаж. Здесь сидели девушки и ведущие артисты театра - Борис Плосков, Валерий Пешков, Владимир Черноок. А мы все – на четвертом этаже. Одна большая комната, столы стояли в два ряда: человек десять с одной стороны и столько же с другой. И гримцех был выгорожен. И кое-кто прямо жаждал спуститься на второй этаж, но большинство предпочитали остаться наверху. Почему? Потому что полнейшая свобода. Там сидел Рошфор – Боря Архангельский, который играл в спектакле «Три мушкетера», и вязал платки. У него хобби – вязать женские платки. Один платок я у него купил и подарил маме – паутинку, прямо оренбургский платок. И самиздат мы там читали, пели песни Галича. Валька Ярюхин, был у нас актером, а потом режиссером в драме, так вот он под гитару все запрещенные песни пел. Там была свобода, вольница, молодежная тусовка. Отмечали дни рождения, спорили.
В день начала нового сезона, готовясь сыграть роль Шерифа в спектакле «Продавец дождя», заслуженный артист России Вячеслав Тимошин занимает гримерку на втором, элитном, этаже. Он уверен, что в одну воду нельзя войти дважды, но «вернуться в то время, как в воспоминание, в ощущение далекого, прекрасного, незабываемого прошлого, обязательно нужно. Ничто не исчезает бесследно, это остаётся внутри нас, и этим мы живем и подпитываем свои новые творческие силы».
Записала Алла Гурина
Благодарим Романа Горбатовского за помощь в подготовке этого материала
