В Пермском ТЮЗе прошла премьера спектакля «Барышня-крестьянка» по одноименному произведению из «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» А.С. Пушкина. На общественной сдаче спектакля артистов вызывали на поклоны несколько раз, зрители выходили из зала с улыбками.
Причин для хорошего настроения было несколько. Во-первых, повесть Пушкина была перенесена на сцену без надоевших инноваций, предельно упрощающих художественные образы русской классики. Автор инсценировки и режиссер Ксения Жаркова руководствовалась принципом «ставить прозу целиком», поэтому не убрала повествовательный стиль в речах персонажей, что ничуть не повредило театральной природе спектакля. Она следовала лучшим традициям отечественного театра, живые примеры которого пермяки в последние годы видели в спектаклях Камы Гинкаса по прозе Чехова.
Во-вторых, опираясь на традицию, Ксения Жаркова, имея опыт актрисы, попробовала наполнить спектакль духом импровизации, что повышает ценность актерской игры и совершенствует актерское мастерство. «Девичьи фантазии» - так обозначен жанр спектакля. Прежде всего, это фантазии постановочной группы, состоящей из трех женщин: самой Ксении Жарковой, сценографа Татьяны Кудрявцевой, хореографа Лауры Хасаншиной.
Фантазийно воссоздано пространство русской дворянской усадьбы на рубеже XVIII-XIX веков художником Татьяной Кудрявцевой. По бокам авансцены мы видим двери, в глубине развешены некие продольные полоски, напоминающие нарезку из белой бумаги, запечатлевшую отрывки из писем: это лес, где встречались влюбленные, и одновременно образ словесного творчества, который был для образованной молодежи в период становления русской национальной культуры необъятным миром жизненных смыслов. Перевязанные пачки толстых томов на сцене (читай - в домах помещиков) расставлены там и тут, что свидетельствует опять же о книге как обязательном элементе быта той России, который ныне утрачивается.
В этом свободном от внешней подробности пространстве мы увидели актеров, что называется, крупным планом и отметили, что в их игре присутствует именно то, что ценил сам Пушкин. Он всегда отмечал элемент условности театра как его неотъемлемую часть и давал определение того, что в театре наиболее важно. «Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах...» - писал он. Как известно, эту мысль А.С. Пушкина К.С. Станиславский положил в основу своей театральной системы, на которую, кстати, опираются все режиссеры-профессионалы, кроме некоторых экстремальных «новаторов».
Итак, возвращаясь к пермским актерам, зададимся вопросом: что мы увидели в их существовании на сцене? История о любви Лизы Муромской и Алексея Берестова, чьи отцы сначала враждовали, а потом помирились, разыграна искренне, легко, целомудренно и с юмором. Самые большие зрительские ожидания были направлены на пару влюбленных, роли которых были поручены исполнителям, что не так давно пришли в Пермский ТЮЗ.
Мария Саламатова в роли Лизы, переодетая в крестьянскую одежду, чтобы увидеть молодого соседа-помещика Алексея, естественно смотрелась с книгой в руках, как современные девушки с телефоном. Она достоверно воссоздала девичьи страхи, мечты, способность к дерзким выходкам и любовь к отцу. Корзинка в ее руках, с какой ее Лиза ходит одна в лес на свидание, каждый раз по-новому обыгрывается актрисой - как заслон то от бегущей к ней собаке, то как щит против попыток влюбленного сократить между ними расстояние. Актриса заражает нас смехом, когда ее Лиза выходит, пританцовывая, к гостям дома в костюме и маске китаянки (отсыл публики к актуальной восточной теме), чтобы быть не узнанной любимым в сцене неожиданной встречи с ним в своем доме. Когда Алексей раскрыл тайну, что крестьянка Акулина и дочка помещика Муромского - одно и то же лицо, состояние ее Лизы предстает в быстром чередовании чувств страха, стыда и радости.
Характер Алексея в исполнении Евгения Турушева представлен на грани наивности и внешней бравады. Его герой то ищет для себя имидж томного Child-Harold-а, то крутого охотника с накинутой на грудь шкурой убитого волка. Он сходу пытается, что называется, «атаковать» встреченную в лесу девушку, но получив отпор, легко смиряется с этим, подтверждая характеристику, данную Пушкиным: он был «добрый и пылкий малый и имел сердце чистое, способное чувствовать наслаждения невинности». Этот Алексей простодушен до удивления: легко поверил в необыкновенную крестьянку Акулину, которая быстро научилась читать и писать ему письма, хотя учил он ее мимолетом, чертя буквы по земле сапогом во время их лесных прогулок. Безмерно отчаяние этого Алексея, когда он узнает, что отец намерен его женить на дочке соседа-помещика, зато возглас полон восторга, когда он опознает в будущей нежеланной невесте свою любимую Акулину.
Отметим, что Ксения Жаркова распределила роли персонажей, учитывая таланты тех, с кем она не раз была партнером по сцене. Получился слаженный ансамбль, и в спектакле, в отличие от первоисточника, неожиданно возникли другие пары влюбленных со своими комическими положениями. Но это было в духе известной пушкинской фразы «любви все возрасты покорны».
Заразительным оказался дуэт Михаила Шибанова в роли англомана помещика Муромского и Татьяны Гладневой в роли гувернантки мисс Жаксон. В острохарактерной игре здесь было полностью оправдано увлечение вдовца Муромского, «мужчины в полном расцвете лет», всем английским. Как же иначе, если под боком жила совсем не «старая мисс Жаксон» (как у Пушкина), а элегантная стройная женщина, с английскими манерами на все случаи жизни, как и положено, «застегнутая на все пуговицы». Но однажды эта мисс Жаксон - Татьяна Гладнева пустится танцевать, и упорхнет в с ее плеч куда-то пелерина, и обнажится до пояса спина... Так мы догадаемся, кто в доме Муромского настоящая «crazy girl», и это cовсем не Лиза, которую мисс Жаксон корит молча, но с недоумевающими взглядами за лапти, китайский наряд, взятые без спросу белила.
Новыми красками засверкал комический талант Михаила Шибанова в роли Муромского. Как старательно его Муромский не пускал случайно подвернутую ногу, чтобы она не опускалась на землю, но она все равно касалась земли, потому что надо было как-то идти; как быстро он обменивался только ему понятными взглядами с мисс Жаксон; как заставлял себя быть джентльменом с помещиком Берестовым, который отпускал шутки по поводу его англомании, кои по усердию соседей доводимы были до сведения Григорья Ивановича с дополнением и объяснениями.
Уморительны оказались практически все выходы актрисы Виктории Ельцовой в роли служанки Насти и Романа Кондратьева в ролях слуги Трофима, ловчего Берестова и собаки по имени Сбогар. Настя - Виктория Ельцова, крестьянская баба-богатырь, с видом романтической героини наигрывает на старинном клавишном инструменте мелодию песни про трагическую историю Стеньки Разина и персидской княжны; терпеливо обучает Лизу обращению с лаптями, подыгрывает барыне в «китайской сцене» обеда двух помещиков. А что у нее на уме, известно только Трофиму, с которым она обнимается. Роман Кондратьев, перевоплощаясь в охотничью собаку Сбогара, надевает на голову мохнатую шапку, а далее образ гончей завершают звуки собачьего лая, визга, пластика общения собаки с незнакомой девицей, то бишь с Лизой-Акулиной.
Роль отца молодого барина - Ивана Петровича Берестова исполнил Артем Радостев. Он создает характер приверженца старины, с ружьем в руках готового отстоять свою позицию любой ценой. Неожиданно он раскрывается как любящий отец в сцене, когда сообщает сыну о намерении его женить. В этот момент на сцене появится деревянная ванна, над ней пар, эдакая русская баня после того, как плеснули на каменку. В ванне увидим Ивана Петровича и Алексея, которые ведут неторопливую беседу. Полная гармония взаимоотношений отцов и детей. Чисто русская форма досуга. Вдруг вспыхивает искра раздора. Оба выходят из ванны, и особенно воинственно настроен старший Берестов. А зрителям смешно, потому что мы уже знаем, что спор никчемный.
В духе режиссерского замысла Марк Либерзон осуществил адекватный подбор музыкального материала к спектаклю. Неслучайно лейтмотивом проходит вальс Шопена, это тоже отсылает к пушкинской эпохе, увлечению дворянской молодежи именно вальсом как самым желанным видом любовного свидания в те времена. Вспомним:
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний.
И для вручения письма…
Поэтому Лаура Хасаншина сочинила для первого любовного свидания Лизы и Алексея именно вальс под романтическую музыкальную классику, когда кружатся тела, головы и соединяются души.
Другой музыкальный шлягер на уровне народном и на все времена в спектакле тоже звучит в разном инструментальном оформлении - это песня «Из-за острова на стрежень».
В финале музыкальные шутки рифмуются с улыбкой художника Татьяны Кудрявцевой, которая придумывает бесконечно длинный шлейф для фаты. Под ним стоят Настя и Лиза, могут укрыться другие персонажи. Да и влюбленные всех времен и народов.
Спектакль «Барышня-крестьянка» - это режиссерский дебют Ксении Жарковой на профессиональной сцене. Предложенный ею сценический вариант повести отразил одну из граней светлого гения Пушкина, стал способом признания в любви к театру как искусству, ко всем коллегам, которые готовы без устали фантазировать вместе с ней на радость зрителям. В заключение, благодарим худрука ТЮЗа Константина Яковлева, который предоставил возможность актрисе достойно раскрыться в новой для нее профессиональной деятельности.
Фото Романа Горбатовского
