Поющие под дождем

13 апреля 2017

В столице завершились гастроли Пермского театра юного зрителя, что в родном городе на Каме занимает уютный старинный особняк. ТЮЗ знаменит не только на Урале, его спектакли побеждали на многих конкурсах, украшали различные фестивали — российские и международные. Нынешние показы совпали с напряженной по графику «Золотой маской». Но в программу, увы, не вошли.
 
35 лет труппой руководит именитый и почитаемый режиссер Михаил Скоморохов. Человек взрывной и беспокойный, нервный и эксцентричный, он всегда — в сомнении. Просто диву даешься, наблюдая, как старейшина детского театра мечется по фойе и с простодушием новичка переживает: «Получится сегодня или нет?» От Скоморохова, кстати, никогда не услышать ничего высокопарного и заумного, он рассказывает об искусстве и жизни — просто, ясно, лапидарно. Такие же ставит спектакли. Без усталых дремотных утренников и актуальных тенденций, новодрамовских заморочек и невербальных инноваций. Его мир — в стороне от моды, его театр — программно консервативен и традиционен. Скоморохов давно пережил нежный режиссерский возраст, когда интерес вызывает определенная пьеса, превращающаяся в хороший и нужный спектакль. Он мыслит широко — и в создании актерской атмосферы (текучки кадров не наблюдается), и в формировании афиши. Спектакли связаны единой темой, вызванной к жизни самой жизнью, ее проблемами. Например, предыдущий цикл посвятили книге, шедеврам детской и юношеской литературы. Потому что идеалист Скоморохов решил попытаться выдернуть подростков из виртуальных сетей и вернуть в мир художественного слова, к радости вдумчивого чтения. 
 
Спектакли последних лет объединяет тема семьи: «Предместье» («Старший сын» Александра Вампилова), «Господа Головлевы» по Михаилу Салтыкову-Щедрину и «Продавец дождя» Ричарда Нэша. По мысли худрука, существует крепкая связь между упадком домашних устоев и деградацией нравов, ведущей к глобальным и необратимым процессам, и дальше — к катастрофе. Мы уже знаем последствия вымирания древних дворянских гнезд, старинных купеческих фамилий, вековых крестьянских родов. В каждой «сценической семье» Пермского ТЮЗа — клубок несовпадений, в каждой свои романтики и прагматики, самодуры и покорные, и у каждого — своя правда. Примирить — учит театр — может только любовь. Отчаянная, кровная, до слепоты. 
 
Счастье выпадает единицам, тем, кто наделен талантом. Ведь талант — не только в том, чтобы сочинять стихи или играть на скрипке, а еще и в умении жить, ценить и любить тех, кто рядом. Дар этот есть у всякого младенца, прильнувшего к матери или отцу, но потом он отчего-то стремительно угасает. Семейные саги пермяков исподволь, без дидактики и морализаторства ведут зрителей к познанию столь же очевидных, сколь и трудно осваиваемых истин. Из тех, что не даются простыми нажатиями на сенсорные экраны навороченных гаджетов.
 
Из триптиха в Москву привезли два спектакля. Пьесу «Господа Головлевы» по одноименному роману Салтыкова-Щедрина — пугающему, с беспросветно мрачным финалом — написала Ярослава Пулинович. Не сомневаюсь, что концепция придумана режиссером. Иудушка, чье имя давно уже стало нарицательным, здесь герой далеко не главный. История о трех поколениях головлевского рода, ведомых в тупик маменькой Ариной Петровной, рождена театром. Мать блистательно играет подвижная, как ртуть, Елена Бычкова. Всю жизнь хлопотала, вкалывала, боролась с нищетой — хотела, как лучше, а получилось — сами знаете как... Богатство — вот оно, счастье — ушло. Незаметно из робкой девочки-невесты (молодости героини нет в романе, но придуманные сцены восхитительны и по-щедрински глубоки), познавшей лишения и голод, чего невозможно не увидеть в сцене свадьбы, открывающей хронику, вырастает бизнес-леди с железной хваткой. Обреченная в одиночестве управляться с многотрудным хозяйством, она забывает о любви к детям. На нее не остается ни сил, ни времени. Да и не чепуха ли это — ласки да разговорчики. Материнское равнодушие выкосило род. Единственная дочь Анна (поразительная Надежда Кайсина), как в омут с головой, бросается в постель к заезжему корнету, и нет в ней ни распущенности, ни вседозволенности — только отчаяние и страх навсегда остаться в отчем доме, лишенном и нежности, и преданности, и заботы. Один за другим умирают сыновья, погрязшие в пороках карточного азарта и пьяного разгула. И Степка (Евгений Замахаев) — подвижный и легкий, и замкнутый Павел (Яков Рудаков). Пережив смерть детей и внуков, Арина Петровна прозревает: «...Во имя семьи... истязала себя, изуродовала всю свою жизнь — и вдруг выходит, что семьи-то именно у меня и нет! Господи! Да неужто ж и у всех так?» Зрители под печальным взором актрисы поеживаются, невольно примеряя сказанное на себя.   
 
Героиня Бычковой проживает долгие годы психологически достоверно и страшно — без грима и седеющих волос, только вместо тугой косы на голове появляется чепец, на плечах — старушечий платок, гибкий стан клонится долу, тяжелая поступь тянет назад, волевой подбородок «прошивается» ниткой запавших складкой губ. В финале тонкая до прозрачности, измученная рука Арины Петровны поднимается на смертном одре в диком порыве отчаяния. Благословения Порфирию, единственному оставшемуся сыну, не будет. Только он, Иудушка, переживет смерть матери так же легко, как и гибель собственных сыновей, коим сознательно отказал в помощи. В роли сладкоголосого лицемера прекрасен Александр Красиков, играющий порок точно, по каким-то своим лукавым отношениям с правдой, без всяких гротескных излишеств и дьявольских ужимок. Страшно становится, когда понимаешь, что тарантас ему дороже матери. 
 
В семейных хитросплетениях множество душевных нюансов, вызывающих восторг, а характеры прорисованы столь подробно и искусно, что хочется их рассматривать с разных ракурсов. Актерский ансамбль складывается из индивидуальностей ярких и запоминающихся, артисты владеют самоиронией, позволяющей соединить психологическую достоверность с отстранением и вольно прожить разные возрасты своих персонажей. Здесь царит дивный мир чистого русского слова, а историю головлевской династии разыгрывают так свежо, словно артисты сами и не догадываются, чем дело обернется. Оборачивается — крахом. Но спектакль не проклинает заблудших, а предостерегает: другой жизни не будет. 
 
В то время как погибает семейство Головлевых, все три его колена, «Продавец дождя» приглашает в обратный путь — к счастью, какому возможно случиться, если верить в мечты. Казалось бы, ну что нам за дело до фермеров, проживающих далеко, за океаном? Да и крепко сбитая пьеса Ричарда Нэша, скажем честно, не хит мировой драматургии, хоть и долго шла на Бродвее в одеждах мюзикла.  
 
В тихом доме обитает добрый и благодушный вдовец Карри со своими взрослыми детьми: некрасивой и закомплексованной дочерью Лиззи, до оторопи правильным старшим сыном Ноем (отличная роль Якова Рудакова), взявшим на себя заботу о хозяйстве, и безбашенном мечтательном брате Джиме (его виртуозно играет Степан Сопко). За окнами — засуха, гибнет растительность, умирает от обезвоживания скот. Спасти может только дождь, и его обещает вызвать на потрескавшуюся землю непонятный пришелец Билл Старбак. В этой печальной комедии непрошеный гость провоцирует уйму забавных эпизодов: комикуют ему в ответ ведомые артистами персонажи свободно и непринужденно. Бродягу играет одаренный Александр Смирнов, воспитанник Пермского ТЮЗа, известный широкой аудитории по участию в КВН. Вряд ли сам Билл — фаворит судьбы (Старбак как мошенник в розыске), но он, аферист, просто заходится счастьем от своего изобретательного и элегантного плутовства. Лиззи Татьяны Гладневой он дарит красоту, и героиня преображается внутренне: разгорается искорка, высвечивающая тайну ее личности, меняется облик. Неповоротливая старая дева превращается в изысканную леди с летящей походкой. 
 
Первое действие московского показа подавили большая сцена и неотработанный свет, но к финалу все проблемы переселения спектакля на незнакомые подмостки уже не имели никакого значения — зрители были растроганы невероятно. Дождь, конечно, пошел, а Лиззи получила сразу два предложения руки и сердца: от волшебника-самозванца Билла и немногословного помощника шерифа (Иван Донец), в которого влюблена давно и безнадежно. Роли, даже самые маленькие, проработаны исполнителями так, что о каждой впору говорить подробно. Например, о персонажах Андрея Пудова. Все его герои (в «семейном» цикле Скоморохова артист играет еще и отца в «Предместье») — люди одной крови, наивные идеалисты и поэты, но какие же разные. Безвольный Сарафанов, фантазер Головлев, превращающийся в безумного старика, и наивный Карри, заточивший близких в дом, похожий на проржавевший металлический контейнер. 

Вообще, мир, окружающий людей, — недобрый и равнодушный (художник Ирэна Ярутис). В «Господах Головлевых» вовсе не дворянская усадьба, а сколоченный из неровных досок загон для скота, вокруг — кадушки с соленьями-маринадами и тканые мешки. Их побросают на пол, накроют простыней — вот и брачное ложе готово. Здесь же отойдет Арина Петровна. А когда польется мягкий свет из деревянных щелей или задышат пламенем свечи, пространство волшебно преобразится. То же чудо театра — в «Продавце дождя»: потоки ливня, звездное небо и поющие заводной джаз герои. Как тут не связать две истории с диаметрально противоположными финалами. В одной итогом — смерть, в другой продолжением — жизнь. И в обеих — человек под пристальным оком режиссера и труппы. По нынешним временам — стоит ценить.

Елена ФЕДОРЕНКО, Газета Культура