Вдруг настало время «Старшего сына»: к вампиловской пьесе все чаще обращаются российские режиссеры разных поколений. Почему? Мне думается, отчасти из-за того, что само вампиловское время (рубеж 60-70-х годов прошлого века) вдруг стало уж совсем уходящим, истончающимся, исчезающим, как вода меж пальцев. Но время это еще живое (не мифологическое, как чеховское), оно все еще - нить, связующая совсем разные поколения, разные системы ценностей, таких разных отцов и сыновей. И нам, сегодняшним, вдруг оказалась так нужна и важна искренняя вампиловская вера в то, что жизнь напрасной не бывает, что у сына должен быть отец, что самое главное - это любовь. Мне кажется, своего «Старшего сына» (в Пермском ТЮЗе остановились на другом авторском названии - «Предместье») режиссер Михаил Скоморохов ставит именно про это: и про время, откуда родом его поколение, и про попытку соединить порвавшуюся связь времен, и про вечные истины.
Спектакль предлагает некое путешествие в машине времени. На авансцене - ворота, не монументальные (жестяные), но большие. Исписанные вполне сегодняшними граффити. У двух девушек нестрогого поведения (их сочно и точно играют Виктория Ельцова и Валентина Мазунина), к которым напрашиваются на ночлег Бусыгин и Сильва, тоже очень современный облик. Девушки продинамят парней, а распахнувшиеся ворота пригласят в иное вещественное время. Художник Ирэна Ярутис тесно заполняет абсолютно все сценическое пространство вещами (или муляжами вещей) примерно полувековой давности. Все эти допотопные телевизоры, приемники, часы, рамы, столы, лавки, таблички, объединенные в единое декоративное целое, напоминают знаменитые инсталляции Ильи Кабакова и, в общем-то, остаются вещью в себе. Актерам приходится жить рядом с ними, а не внутри них. Работа не столько сценографа, сколько дизайнера, все же дающая ощущение аромата, самого воздуха иного времени.
Вся роль Бусыгина (его играют Иван Донец, Александр Шаров) выстроена меж двумя репликами его героя. «У меня нет отца!» - в начале спектакля. И «Твое здоровье, папа!» - обращение к Сарафанову, ближе к финалу. Сыграно не просто обретение отца, но принятие новой системы ценностей этого другого мира. Бусыгин становится здешним, другим, настоящим. А Сильва (Дмитрий Гордеев, Дмитрий Скорницкий) остается гостем из будущего. Актер очень точно отыгрывает этот взгляд со стороны человека не просто другого времени, но другой цивилизации, существует на сцене остро и достаточно эксцентрично, очень органично в чувственных сценах. Этот Сильва мне напомнил главного (единственного) героя спектакля «Засада» нового пермского театра «Сцена Молот», которого, как известно, играет широко известный в узких клубных кругах рэпер Сява. Как будет смотреть на играющего на свадьбах и похоронах шестидесятника Сарафанова такой Сява-Сильва? Важно (для режиссера важно), что в этом взгляде есть недоумение, но нет агрессии.
Это вообще спектакль без агрессии. И по большому счету, без настоящих драм. Этакий Вампилов-лайт, где атмосфера любви и пусть зыбкой, но гармонии важнее извлечения жизненных уроков и подведения итогов. Кого и чему учат эти уроки, кому важны эти итоги? «Скажи, что ты мой сын!» - святая ложь Бусыгина в ответ на этот призыв Сарафанова сделает напрасными любые признания в несостоятельности прожитой жизни. Своего Сарафанова Николай Глебов и Андрей Пудов играют прежде всего как артистическую натуру, художника по группе крови, музыканта милостью Божьей. Эти внезапные приступы вдохновения, художнические азарт и отчаяние, ранимость, трогательность, беззащитность. Когда в «Старшем сыне» есть такой Сарафанов, актерские силы спектакля начинают собираться вокруг главного героя в некое единое, но вполне гармоничное целое.
И запоминаешь практически всех. Васеньку Виктора Максимова и Артема Радостева, играющих юношескую гиперсексуальность (скажем так) как этап становления личности (и в это «Предместье» вдруг входит тема «Амаркорда»). Макарскую Ксении Жарковой - то Царевна-Лебедь, то героиня из «дворянских» фильмов Кончаловского. Строгую, но при том очень чувственную Нину Елизаветы Мушеговой и Надежды Кайсиной. Кудимова, из короткого появления которого актер Эркин Таджибаев устраивает аттракцион театральной эксцентрики.
В финале Сильва один вернется из сарафановского прошлого к тем жестяным воротам, где все мы ныне обитаем. Или не все? Пока есть память и возможность таких эмоциональных путешествий во времени, что устраивает в «Предместье» Михаил Скоморохов, ворота закрыты не наглухо.
Владимир Спешков
