Если вы любитель телевизионной «Большой разницы» — цените в ней профессионализм пародий и мягкий юмор… Если вам нравится «Прожекторперисхилтон» — благодаря обаятельным ведущим и беззлобным приколам… Помножьте первое на второе — и это будет равно тому эмоциональному результату, который зритель получает от нового спектакля пермского ТЮЗа «Золоченые лбы». Хотя он ну ни капельки не похож ни на «Разницу», ни на «Прожектор».
Автор сказки Борис Шергин всю жизнь оставался верен своей малой родине — Русскому Северу. Особенно это сказывается в его литературном творчестве. Вот и «Золоченые лбы» не могли родиться нигде, кроме как на поморской земле: здесь легко «читаются» быт и нравы северных жителей, узнаваемы их костюмы и говор. Есть даже такой персонаж, как Мать Северна Земля.
Но в трехстраничной сказке Шергина имеется и другое, что делает ее особо близкой нашему сегодняшнему дню: ироничный взгляд на власть, уморительно смешные ситуации, в которые она попадает, едкая сатира. Так что при предельно простом сюжете — как не разлей вода жили, неся свою дружбу с детства, простой мужик Капитонко и Царь Иваныч, однако случилась у них ссора, и стали они всеми силами досаждать друг другу, пока не почувствовали страшную тоску — при всем при том появляется у сказки и второй, и третий глубинный смысл. Судя по всему, для этого очень постарались и молодой, да ранний драматург (модный сегодня), автор инсценировки Ярослава Пулинович, и постановочная группа во главе с худруком театра Михаилом Скомороховым. Знай улавливай, отгадывай да открывай для себя, зритель, их «приколы».
А они начинаются, кажется, уже на первой странице программки, где жанр спектакля определяется как «Сказка для детей и их родителей…» Ну если и сказка, то как раз та, про которую десятилетиями пелось-говорилось: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», а она до сих пор так и остается сказкой. Сам режиссер-постановщик Михаил Скоморохов говорит: «Здесь все — правда, про наших людей, про нашу жизнь. — И вздыхает: — К сожалению, дружба, доброта, совестливость сегодня становятся невостребованными». Это для кого «загвоздка»: для детей или родителей?
Лично я бы этот спектакль в первую очередь адресовала взрослым. Разумеется, именно они реагируют на такие, к примеру, реплики, звучащие со сцены: «Третий месяц в городе сахару не видать. Рис прошлогодний — и тот разобрали… Сахару бы закупить — хоть на Кубе». Или при виде «позолоченных» женщин царской семьи: «Это негритянские скульптуры с выставки современного искусства куплены». Конечно, если всенародный праздник в этом царстве-государстве, то День независимости. Если Капитонко уезжает куда подальше, то непременно в эмиграцию, в Англию. И если бал, то само собой бал у губернатора, что выливается в драку пыль столбом, а для посторонней публики снятые лапти рядочком за дверью спокойно стоят. «Вот она, рассейская тирания!» — восклицает не кто иной, как Царица. «И не такое видали — переживем», — вторит ей Мать Северна Земля. И таких камешков в сегодняшний огород — кастрюлей черпай.
Ну, а что с жанром спектакля? Кто-то называет его «народным лубком». Кто-то видит элементы актерского капустника (в нем, кстати, ТЮЗ всегда был силен). Кто-то сравнивает с мультфильмами, которых снято по сказкам Шергина немало. Ярко, музыкально, заводно. Театр словно доказывает: петь-танцевать мы тоже умеем не хуже других. Балет исполнить? Смогём. Оперу — тоже. А уж о каком-нибудь мюзикле и говорить нечего.
Все это я бы обозначила как скоморошье представление. А в нем, как известно, всё через край, всё с избытком. Игра, веселье, стилизация. Если уж пришел Царь Иваныч (артист Михаил Шибанов) на рыбалку, то сначала опустит в Белое море градусник. Отправились друзья к цыганам — так это будет настоящий шабаш с плясками и медведем. И время Капитонко (артист Александр Шаров) определит по-своему: «Петух пропоет — пять часов, конь встанет — шесть, а если петух пропел, а конь еще не встал, значит — полшестого». В таком контексте и северный диалект, который обозначают, но не копируют до точности исполнители ролей, не воспринимается чем-то искусственным и чужеродным. Ведь забава же все это. Так и понимайте.
В ТЮЗе «Золоченые лбы» называют «народной премьерой» — возможно, в пику расплодившимся в последнее время «мировым премьерам». Но «народность» ее видится не только в корнях литературной основы. В создании спектакля участвовало множество людей. Каждый внес свое понимание того, о чем повествуется на сцене. И это касается не одного актерского состава, где, несмотря на обилие массовых сцен, нет массовки, а есть действующие лица, любое из них — со своим именем, характером, занятием. А еще здесь зримо присутствуют сценограф, художник по костюмам, хореограф, музыкальный руководитель, художник по свету… Без каждого из них спектакль был бы беднее. А все вместе они и создают ту щедрую наполненность, которой так привлекательна эта сценическая работа.
Вот, предположим, музыкальный ряд. Где-то в богатых театрах возникают собственные оркестры, а экономный Пермский ТЮЗ уже не первый спектакль (достаточно вспомнить «Чонкина») сотрудничает с ансамблем русских народных инструментов «Каравай». Раз от разу он все больше становится действующим лицом спектакля, и, как признается художественный руководитель квартета Олег Згогурин, произнести ему несколько реплик труднее, чем сделать иную сложнейшую аранжировку.
И все-таки тут хочется сказать не о драматическом, а музыкальном вкладе Олега Згогурина. Именно ему принадлежит подбор мелодий, которые сопровождают, считай, каждую сцену, а у зрителей своей контрастностью или неожиданностью в действии вызывают улыбку, а то и смех. Начиная от задорно пионерской «Вот что значит настоящий верный друг», исполняемой взрослыми Царем Иванычем и Капитонкой с архангелогородским пришепетыванием. К вдруг возникающей «Широка страна моя родная» на фоне Матери Северной Земли. К итальянскому хиту 80-х в устах хлебнувшего медовушки Царя Иваныча, пришедшего к цыганам забыться от государственных забот. И т. д., и т. п. Кстати, у балалайки-баса «Каравая» Станислава Юнкинда здесь проявился еще один талант — как споро он играет на баяне. Видимо, за это и получил конкретную роль — «Ейного (царицынского) хахаля Королёва».
Особая песнь — костюмы, над которыми поколдовал тюзовский художник Юрий Жарков. Все здесь: сарафаны из холста, головные уборы из бересты, лапти — сделано руками кудымкарских мастеров. В них, считает художник, есть истинная теплота, которая воздействует на исполнителей и передается в зал. А еще, по его словам, большую роль сыграла прошлогодняя поездка театра на фестиваль в Архангельск, где можно почувствовать исконный дух этой земли.
Под стать костюмам — декорации, разработанные петербургским художником Марком Борнштейном. Огромная кукла Матери Земли, в лицо которой, несмотря на его неподвижность, хочется вглядываться и вглядываться. Плетеные лошадки, петухи, бараны, утки, разбежавшиеся по сцене. Корыто с водой-морем. Все условно, но все и реально. Настолько, насколько поверит в эту игру сам зритель. Насколько увидит в ней настоящую жизнь.
Представляя премьеру зрителям, Михаил Скоморохов сказал: «Артисты работали над спектаклем с удовольствием». Действительно так — это удовольствие передалось, не могло не передаться, и в зрительный зал.
Два подростка, выходя со спектакля, обменивались впечатлениями. Главной оценкой было — прикольно! Маловразумительное вроде бы слово, а тут оказалось точным.
Людмила КАРГОПОЛЬЦЕВА
Пермская краевая газета «Звезда» № 16 (31730) от 11 февраля 2011
