Череда событий, известная со школьной скамьи: поездка загадочного господина непримечательной внешности к помещикам N-ского уезда, его уговоры на совершение странной сделки, раскрытие аферы и выявление источника криминального вдохновения, — излагается путём рассказа Чичиковым этой истории… следователю. Дуэт основных создателей спектакля из Театра-Театра — автора инсценировки Ильи Губина и режиссёра-постановщика Владимира Гурфинкеля — предпринял такой ход, ориентируясь на наброски самого классика.
Дело в том, что Гоголь работал над продолжением поэтической, но мрачной эпопеи — писал второй том, и известно, что намеревался написать третий. О втором томе известно, что тот был сожжён; отдельные уцелевшие заметки позднее были развиты в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Замысел третьего тома известен лишь в общих чертах: писатель собирался показать Чичикова в Сибири искупающим свои делишки на рудниках и кающимся за содеянное.
Коли верёвочка дотянулась до Сибири, значит, был и суд, рассуждали соавторы. А раз так, то события, описанные в первом томе, послужили материалом для следствия и последовавшего процесса. Потому помещики, которых обаял неудавшийся комбинатор, прямой предшественник Остапа Бендера, проходят перед нами не только как типичные представители землевладельческого класса николаевской России, но и… как свидетели по делу. На афише и в программках после названия значится: «Дело о русской жизни».
Самым сложным, по словам Владимира Гурфинкеля, было отринуть позднейшие мощные наслоения над смыслом поэмы и идеологически предвзятое восприятие текста.
Относить «Мёртвые души» к сатире стало принято только в советский период. Сам Николай Васильевич не высмеивал и бичевал, а рассуждал о боли, слезах и о том, что его сердце не выдерживает описания…
«По моему глубокому убеждению, Павел Иванович Чичиков — персонаж трагический. Вся его поездка по захолустью — это путешествие человека, который силится что-то понять. А на его пути ему встречаются исключительно трагические типы русской действительности. У нас сложилось полное впечатление, что судьбы Плюшкина и Собакевича, да и всех остальных действующих лиц, глубоко трагичны», — считает Гурфинкель.
Основываясь на деталях из самого текста, режиссёр постановки решил показать, что с ними всё не так, как нас учили в школе.
«Трагедии героев сродни трагедии самого Гоголя, который всю жизнь бился над одними и теми же вопросами и не мог найти окончательных ответов. Чем старше писатель становился, тем мучительнее сознавал, что пока не поймёшь, для чего эта огромная великая земля и как связана с ней судьба отдельной личности, то и этой личности может не быть...» — отмечает он.
Неслучайно последнее слово Чичикова, которое он произнесёт в финале и которого нет в тексте поэмы, основывается на тексте Гоголя — на его завещании.
Насколько близким окажется такой взгляд публике, покажет жизнь спектакля. Даже при условии избавления от «шор» кое-какие моменты оставят в недоумении. Например, зачем персонажи в начале и в конце спектакля перекатывают громадный валун?!
Особо отметим, что все роли в спектакле играют актёры-мужчины, в том числе Коробочку и даже жену Манилова. Чичикова играет Александр Смирнов, для которого эта роль стала второй крупной работой после возобновления им сотрудничества с некогда родной труппой — после того, как в 2016 году он заблистал в образе Старбака в «Продавце дождя».
Для Владимира Гурфинкеля это третья работа в Пермском ТЮЗе после гоголевской же «Ночи перед Рождеством» и «Отрочества» по повести Льва Толстого.
Сначала «Мёртвые души» были воплощены в камерной аудитории, однако после первых показов стало ясно, что столь эпический сюжет требует размаха, и теперь герои вышли на большую сцену.
