Премьерой постановки пьесы А.Чехова «Три сестры» пермский Театр юного зрителя открыл свой 43 сезон. Режиссёр спектакля — заслуженная артистка РФ Татьяна Жаркова, художник — Юрий Жарков. Начинать новый театральной год с премьеры стало для ТЮЗа традицией.
С пьесой Чехова «Три сестры» у Перми отношения особые. Ведь и в ремарке указано, и в письме чеховском, что действие происходит в провинциальном городе вроде Перми. Пермь — это маленькое авторское замечание всегда волновало. Не так уж много ссылок на наш город встретишь в великой литературе. ТЮЗу уже давно пора было эту пьесу вписать в свой чудесный, прямо из чеховского времени особняк. И вот, наконец, Татьяна Жаркова поставила эту великую драму провинциальной жизни.
Посмотрев оба состава спектакля, могу сказать, что окончательно он сложится, если оба состава перемешать. Уж больно неравнозначно распределены силы и в том, и в другом. Спектакль, несмотря на эту неравнозначность, получился теплым, человеческим и абсолютно прозрачным, без всяких режиссерских ребусов, шарад и загадок. А то ведь последние постановки чеховских пьес в современном театре все чаще напоминают театр абсурда.
Спору нет, Чехов будущий абсурд и выдумал, но все-таки он — не Ионеско и не Беккет. Так вот у Жарковой — это именно Чехов. За что режиссеру отдельное спасибо! В спектакле, созданном на очень скромные средства любители пермской старины узнают панорамы города, медленно движущиеся и обозначающие безостановочно текущее время жизни, и беспощадно сменяющие друг друга времена года.
В пространстве черного кабинета страдают, любят или мечтают о любви чеховские Ольга, Маша и Ирина. Самая большая проблема в сегодняшнем спектакле по Чехову — это точная интонация. Она необязательно должна быть «мхатовской», но в ней должна звучать чеховская музыка, чеховские паузы, про которые Питер Брук сказал, что у Чехова все главное происходит в паузах между словами.
Одному составу сестер — Т. Пешкова, М. Шувалова и Е. Мушегова — это не удается совсем. Другому — Н. Чугарова, К. Жаркова и Анна Демакова часто удается. Не всегда, но у каждой есть моменты, когда боль выплескивается наружу и чеховская судьба как-то перекликается с судьбой сегодняшних женщин. Особенно порадовала Анна Демакова, которой удалась самая важная сцена — сцена истерики Ирины в ночь пожара. Маше — Ксении Жарковой очень тяжело было, как мне показалось, играть чувство к Вершинину — артисту Николаю Глебову.
Дело в том, что лучший Вершинин из другого состава спектакля — и это Юрий Жарков. Наконец-то я увидела своего любимого героя не болтливым говоруном, а мучительно рефлексирующим русским интеллигентом, который говорит потому, почему всегда говорили интеллигенты — в господских ли они сидели особняках, или в советских кухнях. От невозможности что-то изменить в своей жизни, от желания понять жизнь вообще, и главное — понять от чего он с миром замучался.
У Жаркова я чувствую каждую фразу и сопереживаю ему. А про глебовского Вершинина — я понимаю, что рисунок роли у него другой, что он играет такого пожилого армейского повесу, у которого в каждом городе по такой Маше. Как же ей верить ему? Я вот в зале сижу и думаю: «Врет, не любит». А если так, можно ведь и так, то тогда для чего вся эта история?
Очень хорош Тузенбах в исполнении Павла Ознобишина. Красивый молодой артист преодолел свое кокетство и сумел сыграть милого, тонкого и некрасивого барона, человека, близкого Вершинину, мгновенно подхватывающего любую его тему. Беда только в том, что Тузенбах Ознобишина и Вершинин Жаркова не встречаются в спектакле. А какой был бы тонкий дуэт!
Очень интересны оба Соленых — в исполнении Александра Шарова и Михаила Шибанова. Правда, Соленый Шибанова — умнее и несчастнее, а потому и понятнее в своей ненависти к барону. Очень интересна Наташа в исполнении Елены Бычковой. Сестры тускнеют, чахнут, а она, как здоровый, полный жизни сорняк вытягивает из них все соки и наливается силой и красотой. На мой взгляд, довольно поздно играть Андрея Прозорова Александру Калашниченко, но все-таки — сыграл, и последней сценой оправдал многое. Порадовал и второй исполнитель этой роли — Александр Красиков.
Отдельно хотелось бы отметить музыкальное оформление, которое сделал композитор Никита Широков. Оно с первой ноты задает спектаклю щемящую трагическую ноту и во многом создаёт его тонкую нюансировку. В целом можно сказать, что спектакль состоялся и у него немалый потенциал роста, а значит шансы на долгую художественную жизнь.
Татьяна Тихоновец
Интернет-портал permonline.ru, 25.09.2006
